Тайна острова Драконов - Ольга Миклашевская

– Это хор-рошо, – нахохлился попугай. – Это значит, что ты безобидней полевки.

– Сейчас безобидней, – поправила я собеседника и подмигнула ему. – Кто знает, может, хоть в мертвом состоянии наш наследный принц послужит благому делу.

В попытках открыть гроб я сломала себе пару ногтей, но спустя несколько минут в замке что-то щелкнуло, и задвижка аккуратно отъехала в сторону.

– Ты хоть знаешь, когда его хоронили?

– Тр-ри дня назад, – ответила птица, довольная, что владеет информацией, которой, увы, не владею я.

– Как три дня?! – От удивления я чуть было не выпустила тяжеленную крышку гроба и не оставила себя без пальцев. – Его же совсем недавно убили!

– Ну этого я тебе сказать не могу. Хор-ронили тайком – я такое впер-рвые видел.

– И ты даже не попытался выяснить, почему не было официальной церемонии?!

– А мне это зачем? Мне что живой пр-ринц, что мер-ртвый – одно и то же.

– Посейдон знает что… – ругнулась я и, поднапрягшись, наконец откинула крышку гроба.

Принц лежал в своей усыпальнице с премилым выражением лица и опущенными вдоль тела руками. Длинные волнистые волосы цвета переспелого каштана, которым позавидовала бы любая придворная красавица, спускались ниже лопаток и красиво лежали на широкой груди.

– И это он-то хилый и болезненный? – Я присвистнула.

Да уж, что-что, а поверить в то, что этот атлет с накачанными телесами и смазливой мордашкой и есть тот самый «маленький и слабенький» Пер Четвертый, я не могла. Все королевские регалии были при нем; в последний путь принца отправили в рубашке из чистейшего шелка, который производят только на Летучем острове, чем тот остров, кстати сказать, и кормится.

Недолго думая, я разорвала на груди принца рубашку стоимостью в табун лошадей. Бабочки там, конечно же, не было; а кожа в этом месте была мягче, чем у младенца.

– Кр-расивый, – рискнувший подлететь ко мне пернатый уселся у изголовья могилы и, по привычке склонив голову набок, принялся рассматривать мужчину.

На вид покойник был чуть младше Шеллака, что тоже не соответствовало моей информации о наследном принце, которого при жизни я ни разу не видела. Не такой уж он юный и зеленый, как о нем поговаривали.

– Ага, – поддакнула я и сверкнула зубами, – только мертвый.

– И как ты будешь его воскр-решать? – осведомился Чистый.

Затем попугай нагнулся почти вплотную к лицу принца, да так, что маленький хвостатый зад чуть его не перевесил. Пошатнувшись, пернатый с трудом вернулся в исходное положение.

– Заберу его мертвую энергию себе. Мне от этого ничего не будет – она мне очень даже пригодится; а вот он очнется и будет относительно живым до тех пор, пока снова не умрет. Или если его кто-то не убьет, – добавила я.

– Живее всех живых? – засомневался попугай, прищурившись.

Я убрала упавшую на лицо принца прядь волос и взглянула на попугая. Ему, кажется, вопрос о вечной жизни показался очень даже интересным.

– У него не будет души. Это раз. – Я загнула первый палец. – А это значит, что он не будет испытывать никаких человеческих эмоций. Ни голода, ни страха, ни боли – ничего. Во-вторых, – я загнула второй палец, – ему все время будет казаться, что кто-то зовет его обратно, и это будет бесить так, что очень даже вероятно, что он сам вскоре наложит на себя руки. И в-третьих, чтобы его по-настоящему оживить, потребуется не один некромант, а как минимум десять. Сам понимаешь, на всех островах едва ли сыщется десяток некромантов, желающих мне помочь. Да, и, в-четвертых, я совсем не горю желанием возвращать этого принца к жизни.

От моей занудной лекции попугай заметно помрачнел.

– Скучные вы, некр-романты, – заключил он и упорхнул.

Я тем временем подогнала огонек поближе к мертвому бледному телу. За три дня принц не успел бы испортиться, даже если бы очень захотел.

Навряд ли моему новому другу в ближайшее время понадобится погребальная рубашка, так что я без зазрения совести легким движением разорвала ее по швам. Податливый драконий шелк бесшумно разошелся, словно это была не ткань, а тонкая паутина.

Мысленно я попросила Посейдона, чтобы, когда умру, меня похоронили в такой же рубашке.

Резкими и частыми движениями я принялась нащупывать на груди принца точки, в которых у обычного человека происходит сплетение души. Осторожно надавив на очередной участок тела, почувствовала как кожа начала теплеть.

Впервые в жизни, забирая у мертвеца смерть, я немного смутилась. Конечно, много чего творя, я повидала всякого, но обычно моими жертвам были иссушенные трупы или рассыпавшиеся скелеты. Еще никогда в моих руках не было столь прекрасного тела, которое так сильно походило на живое, что невозможно было представить, что это не так. Казалось, будто мужчина прилег на секундочку, чтобы вздремнуть, и вот-вот проснется.

Слова древнего заклинания, слетавшие с моих губ, наверное, по звучанию больше напоминали молитву. Напряженную, отчаянную, бешеную.

– Deat vivit… – прошептала я первые слова.

Постепенно кожа под подушечками моих пальцев стала настолько горячей, что захотелось отдернуть руки. Но ритуал необходимо было завершить, и я сдержала мимолетный порыв.

В полуобморочном состоянии я чертила угольком на груди принца корявые руны. Хорошо еще, что труп не совсем свежий, а то от обилия хлынувшей в кровь энергии я бы точно потеряла рассудок.

Произнося последние слова заклинания, я уже не чувствовала под ногами землю. Покачнулась – и, обессиленная, свалилась прямо на мертвого Пера Четвертого, который в это мгновение пошевелился и шумно втянул носом воздух. Я почувствовала, как ходуном заходили его легкие, потекла по венам кровь.

Наставник предупреждал меня, что от избытка мертвой энергии и самой можно умереть. Что ж, не такая уж мучительная кончина – только вот больно нелепая, после того, что я уже успела пережить за прошедшие двадцать четыре часа.

И сильные руки принялись энергично отталкивать меня. Сопротивляться сил не было – хотелось все оставить как есть.

Более-менее пришла в себя, когда уже занимался рассвет. Блеклые лучи солнца озарили сначала мои руки с черными из-за могильной земли ногтями, затем порванную до бедра юбку, а после – стоящего на краю ямы принца. Я поморщилась и задрала голову наверх, чтобы получше рассмотреть того, кого на этот раз оживила, чуть не лишившись при этом жизни.

Возвышающийся надо мной принц был невозмутим. Сложив руки под грудью, он с подозрением разглядывал валяющуюся в его могиле некромантку.

– Что уставился? – возмутилась я и принялась отряхиваться от налипшей грязи.

– Так, пытаюсь вспомнить, что я забыл на кладбище с такой очаровательной девушкой в чьей-то свежей могиле. – Мужчину совершенно не волновал тот факт, что он был абсолютно голый. Или, судя по веселому взгляду, можно было даже предположить, что это его забавляло.