Случайный поцелуй - Элизабет Бойл

Джек шел по длинному коридору к столовой, когда шум, доносившийся из восточного крыла, остановил его. Шум столь необычный, что он засомневался, не схватил ли он лихорадку, не бредит ли, поскольку ничего подобного он давно не слышал.

Звуки походили на смех.

Смех?

Джек тряхнул мокрой головой. Должно быть, проливной дождь не только пробрал его до костей, но и залил уши. Как уверяет его секретарь Бруно Джонас, в Тислтон-Парке обитают привидения. Это единственное объяснение странным звукам. Призраки! Хороши шутки, подумал Джек. Как раз под стать его дурному предчувствию.

Но тут запах только что приготовленных сосисок защекотал ноздри.

Сосиски? Бердуилл приготовил ему на завтрак сосиски? Обычно Джек получал по утрам от своего вечно недовольного дворецкого холодные бутерброды. Сосиски были столь же неправдоподобны, как и смех.

Джек тяжело вздохнул, решив, что потихоньку теряет рассудок, как все Тремонты, жившие, вернее, сосланные, в Тислтон-Парк, и пошел в столовую.

Он вошел в дверь, размышляя, что необходимо сделать.

Прежде всего нужно составить отчет в Лондон о событиях минувшей ночи или, скорее, об их отсутствии, а потом, как всегда, заняться делами поместья.

Хотя Тислтон-Парк выглядел довольно запущенным, пришлось потрудиться, чтобы придать ему совершенно негостеприимный вид. И весьма нереспектабельный.

Джек уже собрался пройти через столовую в кухню. Аппетитный запах сосисок и бекона дразнил ноздри. Он снова принюхался. Если можно доверять обонянию, пахло свежеиспеченными бисквитами.

Бисквитами?

Господи, у него явно галлюцинации, он даже не подозревал, что так устал. И вдруг – о чудо! – все эти яства оказались выложенными на буфете. Этого было достаточно, чтобы остановиться. И задуматься.

Решив, что дареному коню в зубы не смотрят, Джек наполнил свою тарелку.

Повернувшись к столу, он едва не выронил ее из рук. Едва, поскольку Джек мог пренебречь многими вещами, но порция доброй еды к ним не относилась.

Но его слабость была простительна. То, что он увидел перед собой, вряд ли можно было счесть призраком.

Женщина?! За его столом?! Столь же реальная, как сосиски и бекон на его тарелке.

– Какого дьявола?! – только и сказал Джек, когда она вскочила со стула.

– Вы-ы-ы?! – в свою очередь, выпалила незнакомка. Прежде чем рассмотреть нежданную, а главное, нежеланную гостью, Джек поставил тарелку на стол.

Скромное платье и испуганные глаза неизвестной особы показались ему знакомыми.

– Что вы здесь делаете? – требовательно спросила она.

– Это мой дом, мадам, – ответил Джек, пытаясь поставить девицу на место.

Вдруг его осенило. Рыжие волосы! Презрительная гримаса!

– Вы та самая злополучная учительница из школы мисс Эмери, – резко сказал Джек, не успев придержать язык.

Черт побери, давно он не был в свете. Но, как и тетушка, Джек находил определенную выгоду в прямолинейности и откровенном высказывании своих взглядов.

– Что вы делаете в моем доме? Вас послал мой брат? Заявляю вам, мисс… мисс…

– Портер, – с вызовом напомнила она. Да, он все тот же. Прямолинеен, как всегда.

– Мисс Портер, – продолжил Джек, – я не желаю участвовать в планах, которые мой брат строит относительно…

Не успел он докончить фразу, как услышал доносящиеся сверху странные звуки.

Хихиканье.

Предчувствие неминуемой катастрофы вновь настигло его, словно грозовая туча, которую прошлой ночью принесло с пролива.

– Вас много?

Джек не был склонен к панике. Но женщины?! В его доме?!

– Это возмутительно. Если Паркертон думает, что может навязать мне…

– Лорд Джон, вы ошибаетесь. Если вы позволите мне объяснить…

Джек не желал ее слушать.

– Бердуилл! – прорычал он в сторону кухни. – Бердуилл, что это значит?

– Лорд Джон, не нужно так возмущаться, – укорила его мисс Портер тоном профессиональной учительницы.

Джек сердито посмотрел на нее. Ей было хорошо за двадцать. В глазах света она старая дева, но, на его опытный взгляд, ей совсем не место на дальней полке, как говорят в таких случаях. Конечно, на его мнение повлияло неожиданное столкновение в школе мисс Эмери. Джек хорошо помнил, какие искушающие округлости скрываются под темным муслином.

Если снять с нее это отвратительное платье и вытащить шпильки из копны густых волос, эта леди станет настоящей красавицей.

Джек тряхнул головой, как мокрая собака. Ей-богу, дела его плохи, если он грезит о старой деве, преподающей этикет!

– Бердуилл! – снова крикнул он, на этот раз в панике. К счастью, наконец появился дворецкий.

– Слушаю, милорд.

– Что это значит? – спросил Джек, указывая на сидящую за столом даму так, словно она грозила погибелью его дому.

– Ах, милорд, я вижу, вы уже познакомились с мисс Портер и ее юными подопечными.

Юными подопечными? Этого еще не хватало!

И тут, к ужасу Джека, дверь распахнулась и на пороге столовой появились три юные девушки, большеглазые, весело хихикающие, похожие на игривых котят.

Три! Теперь он не Сомневался, что прогневил Бога. Женщины! Единственная кара, не упомянутая в Ветхом Завете, обрушилась на него.

Разумеется, годы, проведенные в Лондоне, были полны порока, но, Господи, сколько нужно искупать свои грехи?

– Р-р-р!

Джек увидел, что его единственную пару приличных сапог атакует маленькая черная собачка непонятной породы.

– Прочь, – сказал он, топнув ногой.

– Брут, – позвала одна из девушек, щелкнув пальцами, – прекрати! Это наш хозяин.

Песик проворно отскочил и, присев на задние лапы, смотрел на Джека, как на кусок аппетитного бекона. Свирепый оскал и похожая на львиную грива придавали ему вид более грозный, чем можно было ожидать от такого маленького создания.

Девушка шагнула вперед и взяла на руки рычащего приятеля.

– Простите, милорд. Боюсь, Брут переусердствовал, стараясь защитить нас. – Она прикрыла песику уши и мягко добавила: – У него сердце волкодава, но он никак не может смириться с тем, что умещается в корзинке для рукоделия.

– Вы уверены, что это собака? – спросил Джек. Игривая барышня вопросительно вскинула на него широко распахнутые голубые глаза:

– Конечно! – Она протянула лохматый клубок Джеку, давая возможность лучше рассмотреть его. Будто Тремонту хотелось ближе познакомиться с этой ворчащей и скалящей зубы дворняжкой. – Он, можно сказать, королевской крови. Его предок принадлежал Марии Антуанетте.