Заговорщик - Андрей Рымин

Стучаться не стал. Хуля нам-кабанам. Звали? Вот он я — прибыл по приглашению.

— Здарсьте, красавицы!

Выпалил заготовленное и только потом заметил, что девушка в комнате только одна. Подготовилась, выпроводила заранее подружаек. Опытная, девчуля. Молодец.

— Пришёл! — просияла Тола. — Заходи. Заждалась уже.

Вместо тоху, короткое красное платюшко — смесь ночнушки с халатом. Волосы распущены, глазки подведены, губки алые. Пэрсик! Сочный…

Подлетела, задвинула засов, взяла за руку и потянула к кровати. Так сразу? Ну, хорошо — я готов. А, нет. Усадила напротив себя. Подозрительно смотрит.

— Ты пил что ли? Рэ… Кусец! Кочей прёт, как от листового на празднике урожая.

— Будешь жизни меня учить, детка?

Резко вскинулся и аккуратно стукнул кончиком пальца по носу. Гляди-ка, попал! Кто тут пьяный?

— Эй! — взвизгнула Тола, отшатываясь. — Что за…

— Цыц!

Напрыгнул Винни-Пуховским Тигрой и сцапал в охапку, повалив на кровать.

— Рэ!..

— Молчать!

Положил на лопатки и заткнул поцелуем. Ммм… Сладенькая. Ответила. Страстно. Значит всё правильно делаю.

— Грязная тварь! В обуви на постель…

Договорить ей не дал, снова впившись губами в сахарный ротик. Как же здорово! Руки в ход — начинаем облапывать. Нежно и грубо одновременно. Пусть чувствует мою силу. Я главный. В этот раз не она меня собралась трахать, а я её.

— Узнаю прежнего Рэ, — простонала, когда я сжал дыньки сквозь ткань. — Раздевайся уже. Хватит тряпки мять.

Я привстал и, красуясь — теперь тела я своего не стыдился — в два приёма содрал пояс и распахнул тоху, стягивая его с плеч. Смотри, детка, какой торс я тебе притащил. Сиськи — камень, пресс — кубиками. А что у тебя?

Прихватил ночнушку за полы возле выреза и рванул в стороны. Что-то треснуло нитками — похоже, порвал ей халат. Но мне было плевать. Как завороженный, я смотрел на два полушария, что открылись моему взору. Это чудо! Воистину! Сейчас я их съем…

Опустил голову и зарылся лицом в это мягкое счастье. Мёд мне в рот! Как же здорово! Вертолёт только — падла — настиг. По-хорошему бы мне протрезветь от таких впечатлений, а меня только крепче накрыло. Бошка мигом отказалась соображать. А ведь я и так… Синий тупезень! В жопу мысли! Отдайся инстинктам!

Обцеловывая каждый сантиметр её тела, двинулся вниз. Штаны сброшены, готовность три сотни процентов.

— Аааа, — застонала она, когда я…

Нет, дальше мозг отключился. Чего-то там я с ней делал, но уже не соображал что именно. Сознание заволокло плотной радужной пеленой счастья, и это меня устраивало более чем. Удовольствие, удовольствие, удовольствие… И частые стоны Толы. В какой-то момент мне даже показалось, что я слышу:

— Саня! Санечка! Тварь ты кусья!

Мятые сползшие простыни, пот, перегар, жар двух тел, что пытаются слиться в одно. Я пытаюсь её поглотить, стать одним целым с ней.

— Двай, Рэ! Давай! Саняяя…

А вот я говорить разучился. Зверям чужда речь. Я рычу. Я реву. Я нашёл свою самку. Дорвался.

Бесконечность блаженства. Две бесконечности. Три. Время… Его для меня больше нет. Оно не существует. Есть только здесь и сейчас. Вечность кайфа…

И пик! Сначала её, потом мой. Кажется она что-то кричала, но я уже не мог разобрать слов. Сознание убежало куда-то. Я…

* * *

— Просыпайся.

Меня кто-то толкал в бок чем-то твёрдым. Где я? Как же меня жёстко прёт. Во рту спиртюган, в бошке шум.

— Скоро девчонки придут. У себя дрыхнуть будешь.

Бля! Я у Толы же. Мы тут… трахались? Правда что ли? Смутно помню… Не. Снилось наверное. Разлепил глаза. Лежу в чужой комнате. Голый. У кровати стоит завёрнутая в простыню девушка. Света мало, но ясно, что это она — моя огненная красотка.

— Извини. Что-то я перебрал.

Промычал и кое-как сел. Капец лажа. Синька — чмо. Вот придумал же способ побороть в себе страх, ишачины кусок. Теперь мало того, что Тола пошлёт лесом-полем, так ещё и вопросов не оберёшься. Плохо помню процесс, но уверен, что настоящим Рэ там даже не пахло.

— Извинить? — наклонилась ко мне красотка. — Да я в тебя в следующий раз сама кочу залью.

Тёплые руки нежно обвили шею. Быстрый поцелуй тронул губы.

— Пьяный Рэ — просто зверь. Я три раза кончить успела. Завтра деньги отдашь, и, считай, ты прощён.

С тихим смехом Тола отстранилась и направилась к дверям сан. узла.

— Одевайся и кыш отсюда. Завтра поболтаем ещё, — бросила она громким шёпотом, перед тем как исчезнуть в душе.

Подняв с пола тоху, торопливо оделся. Отыскал в полумраке чоботы, сунул ноги, что как ни странно остались в носках, и нетвёрдым шагом двинулся к выходу. Осторожно выглянул в коридор. Хоть и плющит ещё, но уже протрезвел немного — понимаю, что лучше в таком состоянии на глаза соседям не попадаться. Убедился, что никого нет и со всей доступной сейчас моей заспиртованной тушке скоростью, относительно тихо промчался к дверям своей комнаты.

Фух! Рангара нет. А… Я же сам его изгнал. Нафиг, нафиг — в последний раз здесь бухаю. Закрылся на засов и, не раздеваясь, плюхнулся на койку. Спать, спать, спать. Думать завтра. Сейчас думалка в никакашке. Все мысли долой.

Но только одна, самая настырная, опережающая в своей навязчивости даже такие могучие как: «Я больше не девственник!» и «Толе понравилось!», упорно не хотела валить из моей многострадальной бошки.

Она назвала меня Саня. И Санечка. И не раз. Как такое может быть? Хрень же полная. Как?

Но, спасибо усталости физической и моральной, а особенно коче и её пагубному влиянию на организм малолетнего трезвенника, вскоре и эту мыслю удалось побороть. Я заснул. И какие я видел сны. Какие приятные сны…

Разбудил меня лучший в любом мире будильник — мочевой пузырь. Из зашторенных окон уже сочился свет. Утро в самом разгаре. Голова на удивление не трещит, и желудок в порядке. Хорошо быть спортсменом с отличным здоровьем. Разве что во рту кошки нассали, но это мы сейчас устраним зубным порошком, который тут заменяет пасту.

Пока приводил себя в порядок: умывался, принимал душ и прочее, раскладывал по полочкам свершения вчерашнего вечера. Я мужчина — сие есть неоспоримый факт. Причём, в грязь лицом не ударил, хотя и очень старался. Сегодня новому повзрослевшему мне идея с бухлом уже не казалась разумной, но пронесло и слава богу. Впредь допинг, он же лекарство от страха, мне нафиг не нужен. Женофобия побеждена. Хоть сейчас подавайте мне Толу, повторю всё по-трезвому. С удовольствием повторю, кстати. Секс, как выяснилось — штука безумно приятная и совсем не страшная.