Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев

Наша производственная деятельность началась с ознакомительной экскурсии, которую проводил военный представитель капитан 3-го ранга Володя Сущенко. Мы уже знали, что он специалист по системам самонаведения и ждет перевода в Ленинград на завод «Двигатель». Собственно, сама пристрелочная станция есть не что иное, как филиал заводов «Двигатель» и «Дагдизель». Все торпеды везут сюда из Ленинграда и Каспийска на пристрелку.

— Ну, вот что, ребята, — начал Володя, когда мы прошли через турникет проходной, — слева вдали — экспериментальный цех, там вам делать нечего, — и продолжил шепотом, — там сейчас малогабаритные отрабатывают! Через год-два увидите их на флоте. А сейчас бегом в цех серийных торпед. Видите, везут торпеду под чехлом? Сейчас будут всех убирать с территории. Большой секрет!

Володя говорит с иронией, но так надо. Без иронии будет и смешно и глупо:

— Зачем всех разгонять, если с окружающих сопок все видно? Приезжай и смотри.

— Раньше там были посты, теперь сняли. Дорого и бессмысленно.

— Лучше в море уходить подальше.

— Есть дальний полигон, глубоководный, для противолодочных торпед. Успеете все посмотреть.

Пока мы двигались к цеху серийных торпед, последовало сообщение: «Штормовое предупреждение». Экспериментальную торпеду развернули назад в цех.

— Нет худа без добра. Покажу вам стрельбовой полигон. Наверное, в районе всплытия торпед поднялась крутая волна, и «море на замок»!

Мы подходим к пирсу. Стальные ворота открыты. На них висит огромный амбарный замок, тот самый, на который закрывается здесь море. Володя сетует:

— Погода путает все планы. Накопится теперь очередь торпед на пристрелку. Потом очередь на сухую переборку. Придется работать в три смены. Так мы познаем местные проблемы, ощущаем связь с производством, профсоюзом. Между тем мы уже поднимаемся по крутым лестницам на самый верх наблюдательной вышки. Вот пост управления. Вот линия стрельбы. Буйки через каждые 1000 метров. С них автоматически поступают сигналы о прохождении торпед.

— Раньше стояли плотики с махальщиками. При прохождении торпеды матрос давал отмашку флагом. Теперь автоматика.

— Хорошая была служба! И почему все лучшее было раньше нас?

Первое посещение пристрелочной станции начинающими торпедистами — все равно, что посещение столичного храма сельскими верующими.

— Смотрите, у хозяйственного пирса пара шлюпок! Не дадут ли их нам сходить на Кара-Даг? По суше, говорят, далеко!

— Это как решат Балабай с Горкиным.

— Борис, позвони папе! — это, конечно, в шутку.

Мы осматриваем акваторию. Вот мыс Ильи. Вот маяк. Вот она, морская купель торпед!

В древней Спарте хилых младенцев сбрасывали в пропасть. Суровый отбор. Здесь тоже отбор. Слабые торпеды сами ложатся на грунт. Нечасто удается водолазам поднять с грунта торпеду, имевшую отказ на дистанции хода, да и то, если легла на мелководье. А в море — почти всегда навсегда!

Тем временем возвращается маленький торпедолов, буксирующий торпеду. Он-то, наверное, и завопил, что на море шторм и невозможно зацепить торпеду, а нам показывают пленки осциллографов, ленты автографов с линиями записей глубины хода и крена. Боже! Разберемся ли мы в этом хоть когда-нибудь!

На следующий день нас расписали по участкам: подготовки торпед к морю, сухой переборки, систем самонаведения, неконтактных взрывателей. Через неделю обещали смену по кругу.

Моя практика началась с участка подготовки торпед к морю. Пожилой мужик пытался в одиночку состыковать кормовое отделение торпеды САЭТ–50М с аккумуляторным. Увидев меня, стоящего с тетрадью под мышкой, он произнес:

— Подсоби, морячок, напарник мой домой отпросился! Жена рожает. Ты ко мне приписан? Торпеду нужно изучать ручками, а не глазками!. Я подведу кормушку, а ты прихвати сверху парой стыковочных болтов.

Я правильно выбрал ключ, взял два стыковочных болта. Мужик одобрительно хмыкнул:

— Значит, чего-то уже знаешь. Крути!

Я прихватил кормушку на два болта, положил ключ и хотел снова встать в режим ожидания. Очередная команда последовала незамедлительно:

— Я здесь докручу, а ты через эти горловины состыкуй все кабельные соединения. Там все просто. Папу с мамой, папу с мамой. Понял?

Прочитав на моем лице недоумение, уточнил:

— Папа — это где штырьки торчат. Ну, мама — это… Понял?

Я принялся состыковывать кабельные соединения. Закончил и получил новое задание:

— Сейчас замерим сопротивление изоляции электрических цепей. Ты будешь крутить мегометр.

Я решил избавиться от секретной рабочей тетради:

— Как вас величать?

— Павел, а что?

— Я, Павел Иванович, сдам секретчику тетрадь. Думаю, что сегодня она мне не потребуется.

— Давай, быстрее. Нам нужно успеть приготовить торпеду к морю. Батарея заказана, через пару часов будет готова. Закатим, закрепим. ПЗО у меня готово. И я не Иванович, а Петрович.

— Это не важно, Петрович.

Торпеду мы приготовили. Я проверял целость электрических цепей, измерял перекладки рулей, открывал по команде вентиль на разделителе, набивал смазку в масленку гребных валов. Действовал на подхвате, устал, но остался доволен.

Военпред неторопливо произвел контрольные проверки, и, заполнив соответствующие документы, дал «добро» отправлять торпеду на пристрелочный полигон. Я посмотрел на часы:

— Петрович, вроде время обеда.

— Стреляют без перерыва на обед. Задержимся — нас обойдут, потом жди очереди. А вдруг, ветер задует, как вчера?

Петрович быстро погрузил торпеду на транспортировочную тележку, и мы покатили ее, упираясь ногами в шпалы узкоколейки.

— А что, электрокара нет? — спросил я.

— Все есть. Надо ходить, звонить. Здесь рядом, сто метров — не расстояние.

Нас и действительно, словно ждали. Специалисты павильона мигом загрузили торпеду в стрельбовую решетку, застопорили, установили курковой зацеп. Затем решетка с торпедой стала медленно погружаться в воду. Я смотрю во все глаза, боясь пропустить момент старта.

Рядом тяжело дышит Петрович. Вот что-то щелкнуло, треснуло, визгнуло, и торпеда, словно выпущенная стрела, вылетела из решетки, оставив короткий пузырчатый след. Павел Петрович вышел из павильона, достал пачку сигарет, нервно закурил, предварительно убедившись, что начальства поблизости нет. Видно было, что он к чему-то прислушивался. Наконец, раздался характерный для вокзалов треск и фон в громкоговорителе, закрепленном на башне павильона, и вскоре приятный женский голос произнес:

— Прошла первую… вторую… третью… четвертую… пятую… шестую. Изделие всплыло, наблюдаю…

— Слава Богу! Торпеда прошла дистанцию, — произнес Петрович и смял сигарету, — теперь можно и на обед. Торпеду подадут в цех без нас.