Женский роман - Марина Светлая

заурчит от удовольствия. Максим потягивал крепкий кофе с солью, традиционно не отрываясь от бумаг.

И по прибытии в офис в это не самое обычное утро, Вересова-старшего ждал еще один сюрприз. Оказывается, Марина Николаевна все же ответила. Отказом.

Макс хмыкнул, занялся, было, делами, вызвал помощницу, но когда та зашла к нему, выслушать задания, вдруг сказал:

— Свет, выясни, пожалуйста, распорядок работы Стрельниковой Марины Николаевны. Это учительница французского в 92 гимназии.

— Это по какому делу, Максим Олегович?

— Это пока лишь поиски вариантов, — напустил тумана Вересов.

С 13:30 он уже стоял недалеко от ворот школы, высматривая француженку. Та показалась около двух, с самым серьезным выражением лица. Максим улыбнулся, вышел из машины, достал с заднего сидения букет и двинулся навстречу девушке.

— Добрый день, Марина Николаевна! — поздоровался он и протянул букет. — Это вам.

Марина Николаевна резко оглянулась на школьные ворота и на видневшееся за ними кирпичное здание. Потом снова перевела взгляд на неугомонного родителя и взволнованно проговорила:

— Это к чему? Это лишнее!

— Цветы не могут быть лишними, — улыбнулся Максим. — И я тут подумал. Вы категорически отказываетесь от кофе… может быть, согласитесь выпить со мной чаю?

— Я не пью чай. Не в это время. И уберите цветы, еще не хватало, чтобы кто-то увидел! — вдруг рассердилась учительница.

— Что увидел? Цветы? — он непонимающе оглядел букет. — И что такого?

— Такого? Ничего! Но придумают.

— Ааа… ну да, придумают, — Максим спрятал букет за спину, взял Мару под руку и сделал пару шагов к машине, увлекая девушку за собой. — Ну так пусть себе придумывают. Неужели вы никогда ничего не придумываете? Вот я, например, озадачен другим. Кофе вы не желаете, чай не пьете. Что скажете насчет обеда? Подходящее время?

Она резко дернула локтем, отбрасывая его руку, и сердито сказала:

— Не буду я ни с кем обедать! У меня планы. И вообще, вы это к чему все?

— Да ни к чему, кроме обеда, — Вересов хохотнул. — Но если у вас планы, придется обедать самому. Приятного вам аппетита, Марина Николаевна, на будущее.

С этими словами Максим сунул ей в руки букет, уселся в машину и отправился в офис, продолжая посмеиваться то ли с себя, то ли с француженки.

Сама же француженка еще некоторое время стояла посреди улицы, уподобившись изваянию с букетом, а потом выдохнула и… зарылась носом в цветы. Герберы. Надо же… Угадал.

Потом она глупо улыбнулась и неспешным шагом поплелась по своему извечному маршруту — Метро — станция Лесная — маршрутка раз — Бровары — маршрутка два.

Конечно, никаких особенных планов у нее не было. Тетради, тетради и еще раз тетради. И подготовиться к открытому уроку у… семиклашек. В последнее время ей казалось, что у нее одни только эти семиклашки! А ведь французский у них второй язык!

День был странным, скомканным. И вместе с тем наполненным неожиданными совпадениями. Например, только этим утром она обнаружила на своем письменном столе букетик из мелких розочек кремового цвета. Кем был забыт этот букет, она не имела ни малейшего представления. Накануне последним уроком в кабинете 316 (класс французского языка) был факультатив группы французского театра. Занимались допоздна. И тех детей, равно как и их руководителя, она знала плохо. Потому не особенно сомневалась в том, что этот букет действительно просто забыт. До начала второго урока, когда Вересов пытливо в течение всех сорока пяти минут смотрел то на нее, то на эти розы, которые она все-таки поставила в вазу, нашедшуюся в подсобке — жалко же цветы! Он глядел так, что она не знала, куда себя деть, чувствуя, что спина покрывается испариной, а щеки румянцем. После урока Мара помчалась в туалет — ополоснуть лицо. А когда вернулась, все тот же Вересов сидел в классе под предлогом, что надо вернуть диски. Теперь он уже беззастенчиво оглядывал всю ее фигуру. Горемычная Мара и сама знала, что там есть на что посмотреть, но приходилось терпеть. Во всяком случае, в этот раз все пуговицы были застегнуты — уже хорошо!

— Если у меня будут вопросы, можно мне обратиться к вам? — спросил Кирилл, когда диски скрылись в ящике стола.

— Разумеется, можешь, — отозвалась Марина Николаевна, не поднимая головы и уткнувшись носом в методику En avant la musique начального уровня.

— А после уроков со мной задержитесь?

— Вересов, давай потом, а? Видишь, к следующему уроку готовлюсь.

— А, кроме роз, вы какие цветы любите?

— Вересов!

Кирилл кивнул, улыбнулся и вышел. И снова она подумала, что его улыбка напоминает отцовскую. Они, видимо, оба знали, какое впечатление производят на девушек. Ну, во всяком случае, Митрофаненко и Кудинова млели.

И вот такая незадача! Опять цветы! Теперь уже от отца!

Еще и герберы, которые она любила с самого детства, правда, куда больше в палисаднике, на земле. Но букет, и правда, был изумительный.

Дома она устроила его в вазе. И поставила на свой письменный стол. А, засыпая, думала о том, что Вересовы — оба — решили ее извести. От этого сделалось смешно и легко. И она тихо-тихо рассмеялась, накрылась с головой одеялом и подумала, что все-таки она динамо. Леська, студенческая подружка, ее не поняла бы. Да, признаться, она и сама себя сейчас не очень хорошо понимала. Понимала только то, что Вересов-старший ей очень-очень понравился. И, наверное, Леська права — она дура.

Утром следующего дня мысли неожиданно прояснились. Ночные слабости и грезы были отставлены в сторону. Волосы завязаны в тугой узел. Вместо любимых ботинок обуты ботильоны на высоких каблуках.

Когда вошла в класс, облегченно выдохнула. Цветов на столе не было. Не падают два мяча в одну и ту же лунку. Но не прошло и трех минут, как выяснилось, что, например, в бильярде очень даже падают. На полочке под столешницей лежала книга. На французском. Amour royal et imperial. Где только достал? И что за намеки?

А Вересова-старшего утром следующего дня в офисе встретил господин Борисоглебский. Визит его был незапланированным, однако, и отвертеться от него никак нельзя. Пришлось выслушивать планы очередного блиц-крига против