Второй шанс - Эндрю Гросс

Я действительно была счастлива, что моя лучшая подруга решилась на такой важный шаг. Когда у меня обнаружили заболевание крови, именно Джилл утешала меня как могла и даже демонстрировала жуткие шрамы на руках. В юности она пыталась покончить с собой и резала вены. А потом всю жизнь боролась с какими-то трудностями, доказывая, что способна занять достойное место в этом обществе. Словом, Джилл всегда была для меня хорошим примером и поддерживала в тяжелую минуту. Мы обнялись и крепко прижались друг к другу.

— И давно вы это задумали? — поинтересовалась Клэр.

— Нет, мы совсем не думали об этом, — откровенно призналась Джилл, возвращаясь на свое место. — Конечно, мы хотели детей, но долгое время все наши усилия были напрасными. Думаю, все произошло спонтанно, в результате счастливого стечения обстоятельств. — Она пристально посмотрела на Клэр. — Помнишь, когда Линдси пригласила меня в наш клуб и впервые познакомила нас, ты много рассказывала о своих детях? Так вот, именно тогда я загорелась желанием завести детей и часто повторяла, что если ты можешь позволить себе такую роскошь и при этом напряженно работать в медицинской лаборатории, то почему я не могу сделать так же? Я убеждала себя, что если ты имеешь детей и достигла успеха в своей профессии, то я вполне могу последовать твоему примеру. Так что ты, Клэр, сыграла во всем этом деле далеко не последнюю роль.

— Когда начинаешь работать, — пояснила Клэр, — то сразу появляется желание сконцентрироваться на главном и добиться хороших результатов. Будучи женщиной, тебе приходится всегда и всем что-то доказывать, но если у тебя есть дети, то это совсем другое дело. Ты вдруг начинаешь понимать, что находишься в своем естественном состоянии и ничего никому не надо доказывать, поскольку ты и так уже получила все, что хотела.

— Именно поэтому, — продолжила Джилл, блеснув увлажненными глазами, — я и решилась на этот шаг. Мне тоже хочется испытать это чувство. Я никогда не говорила вам раньше, но однажды я уже была беременной. Точнее, пять лет назад. — Она отпила глоток воды. — Моя карьера тогда только началась. Вы, наверное, помните тот нашумевший процесс по делу Ла Фрейда. Да и Стив тоже только начал работать в своем фонде.

— Дорогая, это было не самое лучшее время, чтобы обзаводиться детьми, — согласилась Клэр.

— Не в этом дело, — быстро отреагировала Джилл. — Я очень хотела ребенка, но работа меня добила. Я сидела в офисе до десяти часов вечера и приходила домой совершенно истощенной. А Стив постоянно пропадал на работе. — Она сделала паузу и грустно вздохнула. — Короче говоря, у меня началось кровотечение. Доктор предупредил, чтобы я поменьше волновалась и не засиживалась на работе. Я, конечно, пыталась следовать совету... Дело оказалось чрезвычайно запутанным, все давили на меня, чтобы поскорее закончить его. И однажды я вдруг почувствовала, что внутри что-то оборвалось. Я потеряла его... на четвертом месяце.

— Джилл! — всплеснула руками Клэр. — Какой кошмар!

Над столом повисла гнетущая тишина.

— Как ты сейчас себя чувствуешь? — спросила я.

— Прекрасно, — без колебаний ответила Джилл. — В физическом смысле я сильна, как прежде, но... — Она задумалась на минуту, а потом снова обвела нас взглядом: — По правде говоря, я просто разваливаюсь на части.

Я сочувственно погладила ее руку.

— А что советует врач?

— Внимательно следить за самочувствием и свести к минимуму волнения и переживания. Словом, не гнать лошадей и все делать на малых оборотах.

— У тебя есть такие обороты? — засомневалась я.

— Не знаю, — откровенно призналась Джилл.

— Ура! — радостно воскликнула Синди и захихикала. — Наконец-то Джилл обрела свой дрэг, — сказала она, имея в виду широко известный компьютерный термин, означающий любое увлечение, которое отвлекает человека от надоевшей работы.

Я заметила, что глаза нашей подруги засверкали каким-то странным светом, которого я никогда прежде не видела. Джилл всегда добивалась своего, имела успех и очаровывала окружающих ее людей не только прекрасным и открытым лицом, но и огромной внутренней энергией. И вот сейчас я поняла, что она наконец по-настоящему счастлива. В ее глазах заблестели слезы. Я часто наблюдала, как Джилл выступала в суде, обвиняя самых жестоких и бесчеловечных преступников, знала, что ей приходилось преследовать убийц и надевать на них наручники, видела даже ужасные шрамы на ее руке, но никогда раньше не видела ее слез.

— Черт возьми, — тихо промолвила я и поцеловала Джилл в щеку, — сегодня я плачу за всех.

Попрощавшись с подругами, я расплатилась и отправилась домой на Потреро-Хилл. Моя квартира располагалась на втором этаже старого, недавно отреставрированного и выкрашенного в голубой цвет викторианского дома. Он был уютным, ярким, с высокими окнами, выходящими на Залив. На пороге меня встретила как всегда веселая и жизнерадостная Марта.

— Привет, малышка, — сказала я и потрепала ее по голове. Марта еще больше завиляла хвостом и уперлась лапами в мои ноги. — Как ты провела этот день?

Я прошла в спальню, сняла одежду, распустила волосы и надела просторную фланелевую пижаму, которая всегда согревала меня в прохладную погоду. Потом двинулась в кухню, накормила Марту и, сделав себе чашку горячего чая, села на диване. За окном сгущались сумерки, а где-то вдали ярко сверкали огоньки идущего на посадку самолета. Вскоре мои мысли вновь вернулись к Джилл. Я не представляла эту энергичную и напористую женщину в роли матери. Ее изящная, стройная фигура, казалось, была совершенно немыслима с огромным животом и набухшей грудью. Я даже хмыкнула недоверчиво, вообразив такую картину.

— Наша Джилл скоро станет мамой! — весело воскликнула я и погладила Марту.

Вдруг я вспомнила, что не так давно тоже страстно мечтала родить ребенка. Как она сказала во время нашей беседы? «Мне тоже хочется испытать это чувство»? Да, она, конечно, права.

К сожалению, в моей семье родительские чувства были совершенно неразвиты и никогда не воспринимались как нечто естественное и необходимое. Моя мама умерла одиннадцать лет назад, когда мне было двадцать четыре и я только поступила в полицейскую академию. Врачи обнаружили у нее рак груди, и последние два года моей учебы мне пришлось взять на себя все заботы по уходу за матерью. После занятий я мчалась в торговый центр, где она работала, отвозила ее домой, готовила еду, стирала белье и присматривала за своей младшей сестренкой Кэт.

А мой отец, служивший в полиции Сан-Франциско, неожиданно бросил семью, когда мне исполнилось тринадцать лет. Я до сих пор не понимаю, почему он это сделал, хотя с тех пор слышала много версий на этот счет. Говорили, будто отец потратил все сбережения и остался без денег, завел на стороне роман и постоянно изменял маме, мог соблазнить любую женщину и вообще был неравнодушен к слабому полу. А однажды мне сказали, что он попал в какую-то историю, и ему пришлось уйти из полиции.

Что же касается моей сестры Кэт, то я слышала, будто она осела в Редондо-Бич и по-прежнему занимается своим любимым делом — частной охраной. Старожилы нашего городка часто спрашивают меня, как поживает Мартин Боксер, и по-прежнему рассказывают о нем всякие смешные истории. Наверное, это неплохо, что есть люди, которые вспоминают о нем весело. Так, например, многие до сих пор помнят, как Мартин Боксер сковал одними наручниками троих отъявленных мерзавцев и доставил их в полицию.