Удар змеи - Александр Прозоров

— Чего же сразу попрекать? — удивился Андрей. — Съезжу, гляну. Коли с нею все ладно — может, и так, добром сговоримся.

— Сговоришься, как же, — не поверила боярыня. — Сказывала же, скотины у нее изрядно в хлеву, промысел рыбный, двор. Рази от такого уедешь?

— Она про оброк, что ты со следующего года назначить хочешь, знает?

— Ну, — кивнула Ольга Юрьевна, — а коли и согласится, это сколько хлопот, чтобы добро ее переписать и на доверие оставить? За день, а то и два никак не управимся.

— Тогда тянуть ни к чему. — Князь торопливо выпил сыто и поднялся из-за стола: — На конюшне есть кто сейчас? Пусть свежего коня седлают, я вскорости спущусь.

Реки, озера и ручьи, известное дело, на Руси и зимой и летом главными торными путями остаются. И Окница, что текла возле усадьбы, была хорошо наезжена — заносы, вроде тех, что на пути к Козютину мху лежали, тут давно были раскиданы и раскатаны. Потому Андрей без опаски пустил серого в яблоках жеребца в галоп, высекая шипастыми подковами ледяную крошку из левой колеи. Во весь опор он всего за пять минут долетел до Удрая, повернул вправо, через полверсты свернул на Линну, речушку только-только с розвальни шириной. Здесь, на удивление, дорога была накатана ничуть не хуже, нежели возле усадьбы. Еще четверть часа скачки, и колея, плавно выползшая из русла на пологий склон, провела его через лысый взгорок, вдоль серого от тростника берега прямо к воротам. Огороженный высоким, в полтора роста, тыном из тонких, в две руки, кольев, двор тут же отозвался злобным собачьим лаем.

— Солидно… — оценил трудолюбие хозяев князь, спешиваясь возле ворот, тоже сбитых из плотно подогнанных кольев. — Супротив ратного отряда не устоит, но волкам-медведям не по зубам. Да и тать лесной не полезет. Забираться высоко, ломать шумно, хозяин проснется.

Разумеется, окружить подобной стеной все хозяйство смерду, даже зажиточному, было не под силу. Тын тянулся от хлева к амбару, от амбара к бане, от бани к сараю, от сарая к дому. Но вместе со строениями он надежно ограждал от дикого зверья и чужих глаз пространство, достаточное для организации баскетбольного матча: и для площадки места хватало, и участников где разместить.

Андрей тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли, занес кулак, чтобы постучать — но тут внутри что-то загрохотало, створка дрогнула, поползла внутрь. Жеребец, обнаружив совсем рядом пегую кобылку, запряженную в сани с большой, уложенной набок бочкой, многозначительно всхрапнул. Князь тут же вцепился скакуну в узду: как бы не взбрыкнулся.

Из-за створки выступил мальчишка: ростом князю по грудь, курносый, с голубыми глазами. Все прочее терялось в огромном, размера на три больше нужного, тулупе и таком же безразмерном малахае на голове.

— Ты кто? — удивился паренек.

— Гость, — усмехнулся Зверев. — А ты?

— Хозяин, — уверенно ответил тот, вывел сани за ворота, вернулся, чуть приподнял створку и потянул за собой, закрывая двор.

— Терентия Мошкарина сын? — на всякий случай уточнил князь.

— Он самый, — гордо кивнул тот. — А ты из чьих будешь?

— Из Лисьиных, — усмехнулся князь. — Андреем зовут.

— Все мы тут при Лисьиных живем, — сурово ответил мальчуган, усаживаясь на передок саней и подбирая вожжи. — Н-но, пошла, лентяйка!

Сани дрогнули и поползли вдоль тына. Князь немного подумал и двинулся следом — разгоряченного скачкой жеребца все равно следовало выходить.

— Зовут-то тебя как, хозяин?

— Андреем крещен, — глянул назад через плечо паренек. — Тезки мы с тобой, так выходит.

— Это хорошо, проще запомнить, — пригладил бородку Зверев. — Один хозяйствуешь, али помогает кто?

— Мать в доме осталась. Суп томит.

— Как это «томит»? — не понял князь.

— В печи, знамо, томит, как иначе? — с удивлением оглянулся на него мальчишка. — Не русский, что ли?

— Не кухарка, — обиделся Зверев. — Супов варить не умею.

— Из дворни, видать? — понимающе кивнул маленький Андрей. — На всем готовом? Ну, а у нас, пахарей, дом един. И кашеварить, и пилить, и колоть все самим приходится.

— Ты еще и пахарь?

— Мать помогает… — с некоторой заминкой признал паренек. — Соха тяжелая. Да мы много земли не поднимаем, токмо на огород, да ячмень для скота и хлеба маненько. Вдвоем с хлебом на нашем отрезе не управиться, а приживал мамка звать не желает.

— Тяжело ей, наверное? Нечто так одна и живет?

— Как одна? — не понял мальчишка. — А я?

Сани доползли до озера. Возчик развернул их боком, привычно намотал вожжи на березку с ободранной корой, вытянул из-под себя ведро, скинул с бочки широкую крышку, спустился на лед, ведром же пробил в затянутой тонким льдом полынье отверстие, начал черпать воду и таскать ее к саням, заливая в обширную емкость.

— Однако… — оценил потребности подворья князь. — Скотины много?

— Лошадей три, коров столько же, да овцы, да хрюшка, псина. Птица тоже пить хочет. Да и нам самим надобно.

— Изрядно.

— А ты, Андрей Лисьинский, к чужому добру не приценивайся, не про твою душу скоплено.

— Неужели одна управляется? — снова засомневался Зверев, тут же поправился: — Ну, и ты, конечно.

— Раньше батюшка еще помогал… — Паренек остановился, скинул шапку, перекрестился, поклонился куда-то на восток. — Да токмо о прошлом годе слег, высох весь, ровно тростинка, да и отошел всего за три месяца… — Он напялил малахай, отер рукавом нос, снова взялся за ведро. — Пока вроде справляемся. Хоть, знамо, и тяжко. Но я так мыслю, коли хозяйства не расширять, то пару лет выдюжим. А там я жену в дом приведу, легче станет.[5]Лишняя пара рук — это ого-го как выручает. Батюшка, хоть и слаб был, а подсоблял изрядно, пока совсем плох не стал.

— Уже и невесту присмотрел?

— Матушка, мыслю, сама подберет, — опять утер нос мальчуган. — Была бы крепкая да работящая.

— А как, чтобы ласковая?

— Заскучаю — матушка приласкает, — явно не понял вопроса паренек.

Зверев тоже уточнять не стал, повел жеребца спокойным шагом широко вокруг проруби, дабы тот остыл и восстановил дыхание. Пять кругов — и бочка на санях наполнилась до краев. Мальчишка пришлепнул дырку крышкой, забрался на облучок и понукнул кобылу, поворачивая к дому. Андрей пошел следом.

Заведя сани во двор, мальчуган скинул шапку, поклонился:

— Ну, прощевай, мил человек. Благодарствую за компанию.

— Подожди, Андрей, Мошкарин сын. Мать позови, поговорить с ней хочу.