И буду век ему верна? - Татьяна Полякова

Его нет до вторника. Жизнь моя в эти дни событиями небогата. По утрам я усердно мету свой участок, потом еду с подругой на пляж,часам к шести мы возвращаемся в город, одуревшие от солнца, и разбредаемся подомам. Я готовлю себе ужин, читаю, смотрю телевизор, когда есть что смотреть,совершаю длинные пешие прогулки на сон грядущий, то есть веду жизнь, котораямне нравится.

В воскресенье я появляюсь в доме моих бывших родственников,Лешкиных родителей, одетая, словно на прием к английской королеве. Даже Агаткани к чему бы не смогла придраться. У Софьи Васильевны день рождения. Я вручаюей подарок с букетом цветов и удостаиваюсь поцелуя. Федор Михайлович считает,что я его всегда достойна, мы обнимаемся по-родственному.

Гостей немного, все люди близкие, перед которыми за Лешкуродителям давно не стыдно, он сидит в кресле почти трезвый и рад мне страшно.При первой возможности затаскивает меня в свою комнату и спрашивает:

– За Вадима замуж пойдешь?

– Он не зовет.

– А если позовет?

– Пойду, а чего не пойти? Человек хороший, и отец велелна работу устраиваться.

– Ясно. Шла бы за меня, а? Хорошо ведь жили.

– Это с какой стороны смотреть.

– Может, я пить брошу. Вон батя сказал, кодироватьсянадо.

– Дурака-то не валяй.

– Ты меня просто никогда не любила, – обиженноговорит Лешка. – Я бы правда пить бросил.

– Это мы уже проходили.

Он обхватывает меня ручищами, прижимает к широкой груди ицелует. Злиться на него совершенно невозможно, так же как относиться к немувсерьез.

– Отвяжись, – прошу я.

– А я тебя люблю, – голосом рассерженного ребенкаговорит он.

– Так и люби, я ж не против, только не лезь.

– Ну и не буду.

Мы идем к гостям. Софья Васильевна пытливо на нас смотрит. Яулыбаюсь. Через пять минут улыбается и Лешка, злиться долго он не умеет. Вдевять я ухожу. Лешка порывается меня проводить, но Федор Михайлович рявкает«Марш в свою комнату» и провожает меня сам. Иногда я всерьез думаю, что замужмне надо было выходить за свекра, но куда тогда деть Софью Васильевну и Лешку?

Во вторник к вечеру появляется Вадим.

– Ура! – воплю я и кидаюсь ему на шею. Онподхватывает меня, кружит в нашей огромной коммунальной прихожей и осторожноставит на пол.

– Скучала? – спрашивает.

– Еще как. – Я целую его и получаю от этогобольшое удовольствие. Видимо, он тоже, потому что руки его становятся оченьнастойчивыми, а выражение лица ни с каким другим не спутаешь. –Чего-нибудь вкусное принес? – спрашиваю я.

– В машине. Поедем ко мне.

– Да никуда ехать не надо. Никто не придет. А придет –ты его с лестницы спустишь.

Пока он возвращается к машине, я быстро расчесываюсь,застилаю чистые простыни и ставлю чайник. Вадим появляется с шампанским,пакетом разнообразной снеди и большущей коробкой конфет, которые я сразу жепринимаюсь есть.

– Куда ездил? – спрашиваю я.

– А, так, неинтересно. Лучше расскажи, чем тызанималась.

– Тебя ждала, чем же еще?

– Хорошо ждала?

– Сейчас увидишь.

Я подхожу к Вадиму, который за пять минут до этого устроилсяв кресле, и опускаюсь на его колени, подняв подол знойно-желтого платья. Неспеша расстегиваю ремень на его брюках. Он улыбается, довольно ловко освобождаяменя от лишних вещей.

– Ну и чего ты смеешься? – спрашиваю я.

– Пытаюсь сообразить, где у нас раньше мозги были.

Утром я просыпаюсь оттого, что Вадим ходит по комнате.Двигается он очень осторожно, но я все равно слышу. Однако открывать глаза мнесовсем не хочется. Вадим наклоняется ко мне и шепчет:

– Фенечка, мне надо идти.

– Угу, – мычу я. Он целует меня, а я спрашиваю: –Ты меня любишь?

– Ну как же можно тебя не любить?

– Молодец, так держать. – Я обхватываю его за шеюи притягиваю к себе. Он не брит, но мне это даже нравится.

– Я тороплюсь, – смеется Вадим.

– Ничего подобного. Будешь знать, как будить меня поутрам.

После его ухода я собираюсь как следует выспаться, но вдругвспоминаю о родном участке. Меня охватывает жажда деятельности. Я встаю, иду вванную: кран на месте. Утро чудесное.

К вечеру возвращается Вадим, мы ужинаем, занимаемся любовью,утром прощаемся, он уезжает, а я мету участок. В субботу Вадим на ночь неостается, уезжает часов в десять, когда появится – не знает, дела. Скореевсего, в понедельник. Я клянусь его ждать до понедельника.

Утром мне не спится, и уже в шесть я иду на участок. Улицапустынна. Тишина, и воздух какой-то особенный. Я замираю, опершись на метлу.Мысли мои чисты и прекрасны.

Тишину внезапно нарушают три машины, друг за другом мчащиесяпо улице. «Вот придурки», – думаю я.

А машины, сначала та, что в середине, а потом и две другиевдруг останавливаются. Из средней выходит Вадим. Полная для меня неожиданность,между прочим. Лицо у него сердитое.

– Ты что делаешь? – спрашивает он.

– Улицу мету, – резонно отвечаю я.

– Зачем?

– Что значит – зачем? Я в ЖЭКе работаю.

– Помнится, ты на телевидении работала.

– Когда это было, меня уже выгнали.

– Так, – недовольно говорит Вадим. – Идидомой, часа через два я приеду.

– Ага, – только и успеваю сказать я и остаюсьнаедине с метлой.

Едва я собралась позавтракать, вернувшись домой, какприходит Вадим. Выражение его лица мне не нравится, я сразу же вспоминаю, чтоза моей спиной три поколения прокуроров, и готовлюсь к бою.

– Что это за чертовщина с метлой? – спрашиваетВадим голосом моего отца.

– Я же тебе сказала: дворником работаю. Надо мне где-тотрудиться. Это временно, до зимы. Снег пойдет, тяжело станет, я брошу.

Мне кажется, что я все объяснила очень доходчиво, но Вадимтак не считает.