Узы крови - Вильямс Шон

Мейлин нахмурилась, но попыталась. Сначала она слышала только слабый шелест веток бамбука, когда вершины самых высоких стеблей колыхались под слабым дуновением ветра. Но этот ветер не чувствовался внизу, где воздух оставался сырым и спертым.

Она слышала, как вокруг нее возятся крысы, время от времени подавая друг другу писклявые сигналы.

Сколько их было вокруг, нагуливающих жир на опавших цветках, в то время как она умирала с голоду?

Джи склонилась над ней, и Мейлин почувствовала, как ее злость и разочарование понемногу ослабевают. Она почувствовала, как ею овладевает спокойствие, и поняла, что дышит сейчас в том же ритме, что и Джи. Она ощущала умиротворение, проникшее в ее сознание через связующие контакты, существующие между нею и ее духом зверя.

Она не знала, как долго сидела в таком положении, прислушиваясь. Когда Джи наконец поднялась, была уже ночь, а какая-то нахальная крыса грызла левый башмак Мейлин. Она ударила крысу дубинкой, та отскочила и поспешно скрылась прочь, шурша ветками и высохшей травой.

В Лабиринте было совершенно темно, толстые бамбуковые стволы не пропускали даже свет звезд. Мейлин ничего не видела, не видела даже свою собственную руку, почти вплотную поднесенную к лицу. Она тоже встала, держась за мех Джи на загривке. Несмотря на темень, присутствие крыс и непрекращающиеся внутренние боли, она все же сохраняла спокойствие. Панда и девушка стояли, как два изваяния; они практически не дышали. Пульс Мейлин участился. Когда она услышала слабый звук, донесшийся издалека, она поняла, что это не звук природы. Это было мягкое клацанье металла о металл, похожее на скрип вилки по оловянной тарелке.

– Кто-то совсем рядом, – прошептала Мейлин.

Джи повернулась в сторону и медленно пошла прочь. Мейлин снова вцепилась в мех на ее загривке.

– Куда ты направилась?

Панда остановилась, чтобы позволить Мейлин покрепче ухватиться за ее шерсть, затем снова неслышно двинулась вперед. Мейлин в полной темноте поплелась за ней, рассчитывая, что ее дух животного найдет дорогу.

Это выглядело довольно странно – идти в темноте вслед за пандой. Мейлин не могла видеть даже сплошной стены, образованной толстыми бамбуковыми стволами, заполнившими Лабиринт. Она не могла видеть пересечений тропок, но зато она не могла чувствовать ужаса от того, что ими будет выбран не тот маршрут, который им нужен.

Закрыв глаза, Мейлин всецело вручила свою судьбу Джи. Еще вчера она могла бы накричать на панду, спрашивая при этом Джи, куда она ее тащит, при одной только мысли панды сделать что-то подобное. Но сегодня ночью ничего этого не происходило. Она оставалась спокойной и, держа глаза закрытыми, шла за Джи.

А Джи неожиданно изменила направление. Мейлин задела плечом бамбуковый ствол, но ударилась не сильно. С наступлением ночи воздух стал прохладнее. В глубине души она чувствовала что-то близкое к умиротворению. Все, что Мейлин должна была делать, это держаться за панду и медленно идти вперед.

Она уже не знала, сколько времени они идут в направлении слабого звука. Шли они очень медленно, а время от времени Джи останавливалась и тянулась к молодым низкорослым растениям, росшим между толстыми бамбуковыми стволами, пригибала их и обламывала, добираясь до сочных веток на вершине; всякий раз при этом она осыпала Мейлин цветами и мелкими насекомыми.

По мере того как они шли вперед, звук становился сильнее и чище. Панда без колебаний выбирала в лабиринте места, где нужно было повернуть. Мейлин томилась в догадках, что это может быть за звук. Она была уверена, что не слышала ничего похожего все то время, когда бродила по Лабиринту, и даже тогда, когда в отчаянии переходила с одной тропы на другую.

Когда Джи сделала поворот, Мейлин увидела сквозь сомкнутые веки едва заметное свечение. Открыв глаза, она увидела впереди мягкий свет костра. С железной треноги, установленной над огнем, свешивался походный котелок. Перед костром виднелась небольшая сгорбленная фигура, которая длинной металлической ложкой помешивала содержимое котелка. Это и был источник звука, который слышала Мейлин. Это был не резкий скрежет, возникающий при скоблении ложкой о внутреннюю поверхность котелка – слышалось лишь тихое шуршание и редкое слабое звяканье ложки, осторожно и медленно вращающейся внутри кипящего в котелке варева.

Подойдя ближе, Мейлин смогла рассмотреть, что маленькая фигурка у костра – седовласая старуха, завернувшаяся в черный плащ. Возле толстого бамбукового ствола был выложен высокий штабель, состоявший из поставленных друг на друга небольших горшков и кастрюль, ложек и ножей – это была своего рода кухня путешественника. Женщина готовила еду. Мейлин не могла сказать, что именно было в котелке, но запах варева был просто прекрасным.

Внезапно голод, приглушенный долгой дорогой с Джи, вернулся. У нее было ощущение, будто кто-то ударил ее кулаком в живот. Она напрягла все силы, чтобы не скрючиться и не упасть без чувств на землю.

– Приветствую тебя, почтенная, – вежливым, но хриплым голосом произнесла Мейлин.

Ее голос сейчас мало походил на человеческий, подумала она – горло ее пересохло. – Может ли… заблудившийся путешественник попросить немного еды и воды? Деньги у меня есть, я могу заплатить.

Женщина повернула голову, острым взглядом своих черных глаз она сверху донизу оглядела Мейлин, неподвижно стоящую перед ней и освещенную слабым пламенем костра. Затем ее глаза остановились на Джи.

– Заплатить? – переспросила она. – Нет, платить за помощь, оказанную заблудившемуся человеку, не обязательно. Об этом даже просить нельзя. Подходи, погрейся и отдохни у моего костра, раздели со мной еду и воду.

– Спасибо, – сказала Мейлин. Опустившись на землю рядом с женщиной, она чувствовала слабость в коленях, причиной чего были и усталость, и внезапно наступившее облегчение. – Меня зовут Мейлин. А это…

– Это Джи, – перебила ее женщина, протягивая ей маленькую, но удивительно красивую фарфоровую чашечку, наполненную холодной, чистой водой из бурдюка. – Я слышала разговор о возвращении Великих зверей. А меня зовут… Ты можешь называть меня Ксу.

Мейлин практически не слышала ничего из сказанного женщиной. При свете костра вода казалась ей чем-то волшебным – такой чистой и сверкающей, словно в чашке находился чистый кристалл, который улавливал и отражал красно-желтые переливы пламени, – и когда она поднесла чашку к губам, то с трудом подавила инстинктивное желание выпить всю воду одним глотком. Ведь от этого ей стало бы плохо. Поэтому она начала пить воду медленно, маленькими глотками, чувствуя, как она течет вниз по пересохшему горлу. Все ее тело, казалось, пело от облегчения, и она готова была расплакаться. Вероятно, вода и вправду была волшебной. Ее вкус был лучше любых напитков, подаваемых на дворцовых приемах.

Выпив всю воду из чашечки, Мейлин трясущимися руками протянула ее женщине, прося снова наполнить. Ксу трижды наливала воду в чашечку, пока Мейлин наконец не поняла, что утолила жажду, по крайней мере, на эту минуту.