Опаленный звездами - Константин Кривцун

– Надо связаться с Марсом, объяснить им ситуацию. Мне кажется, что никто не заинтересован сейчас в новой войне. Тем более когда Изначальные уже рядом.

– А если не послушают?

– У нас есть там проверенные люди. Придется напрячь их. А если не удастся блокировать Краснова на планете – будем ловить его в космосе.

– Да. Надо действовать решительнее.

– Даже если нам не повезет – вся надежда только на предстоящий полет, а времени в обрез. Я распоряжусь ускорить подготовку к старту!

Я проснулся от легкого толчка. По-видимому, мы прибыли на орбиту Марса и произошла стыковка. Уснуть удалось лишь на пару минут. До сна я себя чувствовал относительно хорошо, очнулся же с сильной головной болью.

Детали сновидения, как обычно, размазались и поблекли, но общий смысл я все еще помнил.

Все предположения подтвердились. Меня специально выпустили из больницы, посадили на корабль и отправили в ПНГК. Что-то им нужно было сделать там с моей помощью.

Но теперь, когда Изначальные отключили мою возможность видеть грядущее, я стал бесполезен. Поэтому меня намереваются убрать.

Интересно, что за полет готовит СВ? Куда и кто должен лететь?

Как только я попытался поискать ответ на этот вопрос с помощью дара, накатила новая волна боли. Вскоре я оставил эти попытки и просто лежал, тяжело дыша и ощущая, как по лицу течет пот.

И все еще не ясно, кто такой Смирнов и какую роль он тут играет. Специально он приставлен ко мне или действительно из ПНГК? И как Председатель с Радием намеревались сделать из меня шпиона, если я не знаю об этом ни слухом, ни духом? Неужели передатчик ко мне подвесили?

Я принялся искать передатчик, но, конечно же, ничего не обнаружил.

Майор с интересом смотрел за моими действиями.

– Снова кошмар приснился? – участливо поинтересовался он. – Чего ищешь-то?

В ответ я лишь фыркнул.

Радовало в этой ситуации только одно – я по-прежнему иногда мог видеть правду, пусть это и приносило теперь нестерпимую боль. Значит, шансы постепенно вернуть способности, несмотря на блокировку Изначальных, все еще оставались.

На этой мысли я и решил остановиться. Во всем нужно находить хорошее. Иначе просто сойдешь с ума.

Тут в камеру вошел высокий загорелый человек, одетый в серый форменный костюм милиции Марса. Его сопровождали двое охранников в черных скафандрах с открытыми стеклами на шлемах.

– Добрый день, товарищи, – улыбнулся милиционер во весь рот.

– Здравствуйте, – хмуро сказал я.

Смирнов вообще не счел нужным приветствовать гостя.

– Прошу ваз проследовадь за мной!

Я заметил, что русский язык в устах этого служителя порядка звучит несколько странно. Он четко выговаривал звонкие согласные и даже делал глухие согласные звонкими на конце слов.

Наверное, похожий акцент присутствует у всех жителей Марса. Отец Наташи тоже говорил так после переселения их семьи на Землю.

Мы поднялись, покорно сложили руки за спиной, когда нас попросили об этом, затем охрана защелкнула нам на запястьях наручники и вывела из помещения. Если честно, я даже был рад этому. Тесная комната порядком надоела мне за дни перелета.

– Давай поживее! – Один из охранников схватил меня за плечо и с силой пихнул вперед.

Видимо, тот парень в серой форме был не простым милиционером, если охранники, не имеющие к марсианской милиции никакого отношения, так перед ним выслуживались.

Ожидая стыковки с орбитальной станцией Марса, я готовился к худшему. Лишенный возможности заглянуть в будущее, я представлял себе десяток здоровяков с гравистрелами и излучателями, пыточные орудия, дыбу, «железную деву». Но милиционер, пришедший за нами, не выглядел каким-то ужасным монстром. Может, все действительно будет хорошо?

Я старательно настраивался на позитив. Хватит боли, кошмаров и мук совести. Выход есть из любой ситуации, а раз Смирнов обещал, что вытащит нас отсюда, – пускай вытаскивает!

Пройдя по узкому коридору и свернув в другой, широкий и красиво оформленный, мы в конце концов оказались в шлюзе. Шлюз пустовал. Видимо, пассажиры уже покинули планетолет и теперь, наверное, сидели в посадочном модуле.

Двери за нами закрылись, затем впереди раскрылись створки ворот. На борт орбитальной станции мы входили последними. Значит, процедура выравнивания давления уже была осуществлена, и только участливая автоматика с прежней беспристрастностью соблюдала правила прохождения людьми шлюзовой камеры. В одно и то же время могли быть открыты лишь одни ворота.

Пройдя через внутренние двери, я впервые за время путешествия увидел огромное обзорное окно и так и остался стоять, пока охранник с недовольным видом не потянул меня дальше.

Марс за стеклом иллюминатора был необыкновенным. Он висел громадным величественным шаром на фоне пустоты и тусклых пылинок звезд. Справа, совсем рядом с дымкой атмосферы, виднелась довольно яркая искорка Фобоса – ближайшего спутника красной планеты.

Я продолжил вглядываться в лицо Марса.

В северном полушарии можно было легко найти четыре темных пятна, напоминавших своим расположением след гигантской птичьей лапы. Я знал, что это тени огромных гор, одна из которых – вулкан Олимп – является самой высокой горой в Солнечной системе. Южная часть Марса также представляла собой горный район, хаос скальных гряд, плато и отдельных пиков. Остальная видимая поверхность планеты была покрыта пустынями. Огромными и рыжими. Почти по экватору тянулся глубокий и ужасный шрам – каньон долины Маринера. Этот разлом представлял собой, наверное, самое грандиозное зрелище на планете. Туристы, прибывая на Марс, в первую очередь заказывали экскурсии именно туда. А у нас, в поселке, в каждом газетном киоске продавали открытки с видами на долину Маринера.

Я вздохнул, вспоминая, что сейчас никакого поселка уже не осталось. Еще одна составляющая той цены, что человечество заплатило за свою свободу.

Чем больше я думал об этом, тем явственнее понимал, что пути достижения этой свободы в корне неправильны. Свободы для всего человечества попросту не существует. Есть лишь изящная фраза, красивый девиз, чтобы пудрить мозги маленьким мальчикам, отправляя их на верную смерть.

Всегда найдется то, что в итоге заставит людей держаться в определенных рамках. Ты свободен только тогда, когда ты один. Если появился еще хоть кто-то, то рано или поздно придется искать с ним компромисс и отказываться от свободы.

Пока мы, распугивая своим мрачным видом многочисленную толпу, шли по просторному холлу и входили в посадочный модуль, я постоянно выворачивал шею в поисках иллюминаторов и смотрел, смотрел на рыжий Марс, отмечая все новые детали. Край белой полярной шапки на северном полюсе, чуть расплывчатую линию терминатора – границу, отделяющую день от ночи.