Тени Мали - Вадим Фефилов

– А ты, Шин, настоящий писатель! – прервал его Бакст.

– Наберись же терпения! Я по памяти цитирую текст, собравший несколько миллионов оригинальных просмотров в Японии… Бесследно исчезли помойки мусора на улицах и отель с зелеными юркими ящерицами, неожиданно пробегающими по сломанной кровати в номере. Сгинул гостиничный персонал вместе с салатами из консервированного тунца, тушеным мясом, жареной картошкой и ледяным пивом из гремящего китайского холодильника. Цивилизация осталась позади. Впереди нас подстерегали исламисты, установившие среди рыжих песков и колючек жестокое шариатское государство Азавад. В грязноватом небе над Сахарой барражировали французские «Миражи», чтобы уничтожать автомобили террористов, и мы прикрепили на крышу нашей машины растяжку с крупной надписью PRESS. Маленький проводник повернулся к нам с переднего сиденья и заявил, что если мы нарвемся на боевиков, то у него будут проблемы. «Мы, догоны, – сказал он, – верим в святость воды, потому что влага есть повсюду, даже в камнях. Наши боги Номмо – родные братья, полузмеи. Для исламистов это ужасная и грязная ересь. Они считают нас змеепоклонниками. И мне каюк, если попадемся повстанцам. Понимаете? Вы же образованные люди, из Японии?» – «Да, – ответили мы хором, – мы из Японии». – «Моя задача – провести вас в обход блокпостов французов и армии Мали и обратно, да?» – «Да!» – снова сказали мы. «Если встретятся исламисты, обязательно кричите им: “Ассаламу алейкум!” По законам шариата религиозный фанатик после такого приветствия не имеет права вас убить. По крайней мере сразу…» Коротышка надвинул на маленькое лицо свою шляпу рейнджера и тихо вздохнул. Поездка только начиналась, а этот мужичок уже отчаянно нервничал. Понятно, что он согласился на рискованное путешествие ради больших денег, но теперь чего переживать? То, что должно случиться, обязательно случится. Я тронул за плечо водителя «Снупа Догга» и спросил: кто он по вероисповеданию? «Суннит, – ответил он и протер длинными черными пальцами солнцезащитные очки шестидесятых годов. – Мусульманин-суннит, хвала Аллаху – Господу Миров!» Нам показалось, что коротышка-проводник на переднем сиденье дернулся, словно его укололи иголкой. Горы становились серыми. Мы проезжали смешные селения догонов – с остроконечными крышами хижин в скалах, – и тут в машине заработало местное радио на длинных волнах:

«…В то же время антитеррористические операции, проводимые малийской правительственной армией в северной части страны, привели к убийствам гражданских лиц и усилению межобщинного насилия. Местными властями выдвигаются серьезные обвинения против Малийских вооруженных сил, и правительство Мали признало, что военнослужащие участвовали в совершении нарушений в области прав человека в Нантаке и Кобаке…»

Мы не стали останавливаться на ночлег в догонской деревне и поехали в кромешной темноте. Радио снова замолчало. Вскоре из придорожной засады по колесам нашего джипа был открыт автоматный огонь. Водитель резко затормозил… Мы стояли на коленях в пыли, держа руки за головой, и отвечали на вопросы невидимых вооруженных людей. Переводил ответы наш проводник из мирного племени догонов. Он грустно прошептал мне на ухо: «Вас они возьмут в заложники, а меня сейчас убьют». На нашу удачу, вооруженные незнакомцы оказались блуждающим дозором армии Мали, а их лейтенант был хоть и недобрым, но вменяемым парнем… Он не знал, что с нами делать, просто махнул рукой, и мы поехали дальше. Примерно через час или около того джип снова взвизгнул и затрясся – «Снуп Догг» резко нажал на тормоза. Неизвестный человек, возникший в свете фар перед машиной, выстрелил из автомата прямо под колеса. Раз, два, три! Двери в джипе начали открываться сами собой. Невидимые цепкие руки выдергивали нас из машины. Второй раз за ночь мы сидели на коленях в придорожной пыли. Окружающий мир был словно залит чернилами – над пустыней растянулась беззвездная ночь. Только внизу, в стороне от дороги, горел нехорошо подмигивающий костерок. Мы собрались с духом и выдавили вслед за водителем хриплое приветствие: «Ассалам алейкум!» Нам из темноты вяло ответили: «Ва алейкум». Ответ на приветствие короче самого приветствия означает, что вас совсем не уважают. Дурной знак. Джуно потом признался, что подумал о ненаписанной докторской диссертации, а я вспомнил, как однажды ел черные трюфеля, запивая их белым вином с ягодным привкусом, в ресторане Soelleroed Kro в центре летнего Копенгагена. Нас обыскали, потом подхватили под руки и повели к крохотному костру, разожженному из верблюжьего помета и сухих колючек. Там сидел человек – с головой, замотанной традиционной для кочевников тагельмустой, длинной полосой темно-синей, почти черной ткани. Шофера, коротышку и нас усадили напротив. Чья-то рука из темноты протянула ему наши документы. Он слегка нагнулся к огню и стал их разглядывать, задавая проводнику вопросы на непонятном языке. Коротышка долго сипел в ответ, очевидно объясняя, кто мы и почему тут оказались. Человек внимательно слушал и вдруг резко перебил проводника. В воздухе прошелестело: «Аллаху акбар!» Я увидел мелькнувшую сбоку блестящую змею, это была изогнутая сабля. Она появилась на мгновение и спряталась за нашими спинами. Несчастный догон коротко всхлипнул, а потом опрокинулся назад. Между нами и водителем образовалась пустота… В тишине «Снуп Догг», закрыв глаза, глухо и чуть сбиваясь, стал твердить одну и ту же фразу. На слух мы узнали арабскую шахаду, то есть словесное подтверждение мусульманином своей немедленной готовности принять мученическую смерть за веру. «Свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха, и еще свидетельствую, что Мухаммед – посланник Аллаха». Мы с Джуно тоже ждали прикосновения острого металла к нашим самурайским шеям. Неожиданно человек спросил на хорошем английском: «Вы что, правда японцы?» Голос у него был немного мурлыкающий, но враждебный, как у голодного пустынного кота. «Мы японские блогеры из Парижа». – «Журналисты из Франции? Вы сотрудничаете с журналом, нарисовавшим грязные карикатуры на пророка Мухаммеда? Мир ему и благословение!» – «Нет», – отвечали мы почти хором и, надо признать, испуганно. «Значит, работаете на французскую разведку»? – «Нет! Нет!» – «Тогда что же вы здесь делаете, господа японцы из Парижа?» – «Хотим написать про библиотеку древних манускриптов». – «Наша война – это джихад, – медленно и очень значительно произнес он, словно не слыша наше объяснение. – Мы выступаем против любых революций, если они проходят не под знаменем ислама. Настоящая независимость является исламом. Она практикует шариат от рассвета до заката. Для всех без исключения – белых, черных и желтых людей. Аллаху акбар! Вы поняли меня?» – «Да». – «Скажите, что поняли?» – «Что вы воюете». – «А еще что?» – «От рассвета до заката. Аллаху акбар!» Человек глухо рассмеялся. Словно мы общались и шутили в какой-нибудь парижской кофейне Le Télescope, а не на границе пустыни Сахара у костра, разожженного из сухих верблюжьих какашек.

Еще немного, и мы разъедемся на такси. В руках страшного человека появился спутниковый телефон. Заглядывая в наши документы, он что-то говорил в трубку. Кажется, диктовал данные паспортов и, судя по повелительным ноткам, давал некие указания… Потом поднялся и сказал: «Я поеду вместе с вами в Тимбукту, у меня там есть дела. Если вы выдадите меня властям, то наши моджахеды, живущие во Франции, зарежут ваших девушек, если они есть, и пару лучших друзей – на всякий случай. Мои люди в Париже сейчас получили задание – определить ближний круг ваших знакомых. Они будут следить за ними. Аллаху акбар!» …О мой бог! – Шин неожиданно прервал рассказ. – Я бы не отказался сейчас от нескольких порций хорошего виски перед сном… Было очень унизительно трястись много часов в одной машине с человеком, приказавшим убить члена нашей группы, зарезать коллегу, можно сказать…