Ночная голубка - Рексанна Бекнел

— Слышу, слышу, — заверила Винна и с блудливой улыбкой добавила; — Однако мне думается, что напрасно ты отказываешься от разговора с таким видным мужчиной! — Она резко повернулась и, бросив на Джоанну торжествующий взгляд, вышла из комнаты, на ходу разглаживая складки платья, явно довольная собой.

Ну и дрянь! Джоанна, посасывая кончик уколотого пальца, содрогнулась от омерзения. Распутница, которая даже не думает раскаяться в своих прегрешениях! Но девушка отчетливо сознавала, что смятение, охватившее ее, вызвано не самой Винной, а упоминанием о приехавшем вчера человеке.

Всю прошедшую ночь она ворочалась на своем жестком ложе, не в силах заснуть. На память ей приходили детали разговора с лордом Блэкстоном. Ей все же удалось сбить с него спесь, думала девушка не без гордости. Она ясно дала ему понять, что судьба Оксвича нисколько не заботит ее и что король, если он того пожелает, может подарить его хоть самому дьяволу — Джоанне это безразлично. Но при этом девушка прекрасно сознавала, что лорд Блэкстон не намерен так легко уступить ей поле боя.

Она снова вспомнила об отце. Смерть его нанесла ей неожиданный удар. «Ты и мертвый будешь преследовать меня? Оставь меня в покое, ведь мне не нужен твой Оксвич!» — мысленно воззвала она.

Вздохнув, девушка уронила руки на колени. Отец умер! Новость эта поразила ее лишь на мгновение, но не вызвала ни сожаления, ни злорадства — ничего. Она почувствовала только опустошенность и одиночество, а также полную свою бесприютность в этом мире.

Но она тут же напомнила себе, что приют — надежный и желанный — у нее есть, это монастырь святой Терезы, давно ставший для нее родным домом. Здесь ей предстоит прожить всю жизнь, как она того и хотела. Теперь, со смертью отца, никто не посмеет принудить ее покинуть обитель, чего она так боялась.

Однако мысль эта, как ни странно, не принесла девушке желанного утешения. Ее не покидало все усиливающееся чувство тоскливого одиночества. Ничего подобного она не переживала с тех самых пор, как ее мать…

Джоанна помотала головой, отгоняя тяжелое воспоминание. Да, тогда сердце ее разрывалось от горя и ужаса. В те страшные дни после кончины матери она так надеялась, что милосердный Господь возьмет ее к себе. Однако известие о кончине отца оставило ее почти равнодушной. Ей жаль было мачехи и маленького Элдона, но что до самого отца…

Поднявшись со скамьи, Джоанна подошла к окну кельи. Сегодня мать-настоятельница из уважения к ее горю позволила девушке работать в одиночестве, чтобы та могла, отложив на время вышивание, помолиться в тишине об упокоении новопреставленных родственников. Однако вместо этого Джоанна, то и дело отвлекаясь от работы, вспоминала детские годы в Оксвиче, чего давно уже не позволяла себе. И вот теперь Винна явилась, чтобы позвать ее к этому человеку.

Как верно распорядилась судьба, подумала девушка, сделав лорда Блэкстона вестником происшедшей в замке трагедии. Его мрачное лицо и высокомерно-дерзкие манеры лишь усилили гнетущую тяжесть доставленной им вести. А как он возмутительно самоуверен! Даже не усомнился в том, что она поступит согласно его воле! Ему и в голову не пришло, что у нее могут быть свои планы, не имеющие ничего общего с его интригами. Она для него лишь послушное, бессловесное орудие, которым можно пользоваться по своему усмотрению. Совсем как ее покойный родитель, подумала Джоанна с горечью. Впрочем, таковы, по-видимому, все мужчины. Их удел — приказывать, а женщины должны лишь покорно подчиняться.

Но к ней, Джоанне, это теперь не относится. Ни отец, ни этот спесивый лорд Блэкстон не могут принудить ее поступить согласно их воле. Отныне и навеки она стала независимой, свободной женщиной, которая сама вправе вершить свою судьбу.

А судьба ее навсегда связана с обителью святой Терезы.

Джоанна посмотрела в окно кельи. Верхушки деревьев отчетливо вырисовывались на фоне ясного неба. Это же небо синеет и над Оксвичем, подумала она. И над всей Англией, и над всем остальным миром. Прежде она часто мечтала дойти когда-нибудь до края земли, чтобы найти то место, где она соприкасается с небом. Если бы птицы могли разговаривать, как много можно было бы узнать от них о самых отдаленных уголках земли! Но девушка прекрасно сознавала, что это лишь детские мечты. За стенами монастыря простирался чужой, враждебный, грешный мир, где ей не нашлось бы места. И своды обители — единственное надежное пристанище для нее под этим бескрайним синим небом. Она ни за что на свете не согласится покинуть его, как бы ни были порой велики соблазны мирской жизни.

Джоанна решительно подошла к столу, свернула тартариновое полотнище, заколов иголку в один из его углов, и уложила в корзинку, сплетенную из коры. Будет лучше, если она немедленно выскажет все это лорду Блэкстону, чтобы тот наконец оставил ее в покое. Возможно, на сей раз ей удастся убедить его, что она ни в коем случае не намерена возвращаться в Оксвич.

Быстро выйдя во двор монастыря, девушка застала там сцену, возмутившую ее до глубины души. Винна с отвратительными ужимками и многозначительными смешками, прерывающимся от волнения голосом говорила лорду Блэкстону, умильно заглядывая ему в лицо: — … Но она отклонила ваше предложение, милорд. Меня это так огорчило, так огорчило, поверьте! Но может статься, ваше сиятельство удовольствуется моей скромной особой вместо нее? — кокетливо склонив голову, Винна заметила Джоанну и без тени смущения улыбнулась ей заговорщической улыбкой, после чего возобновила свой монолог: — В нашем монастыре имеется несколько ценнейших реликвий, которые вам, возможно, захочется осмотреть. Они находятся в подвальном склепе, и место это так располагает к уединенным размышлениям и молитвам! — добавила она охрипшим от вожделения голосом.

Джоанна не слышала ответа лорда Блэкстона, стоявшего спиной к ней, но решила, что он, вероятно, принял предложение распутной монахини, судя по тому, что та сделала шаг ему навстречу. Не встретив одобрения с его стороны, эта негодница не осмелилась бы подойти так близко к столь знатному вельможе. Ведь это ей не какой-нибудь птицелов! Исполнившись праведного гнева на эту парочку, не постеснявшуюся вести себя подобным образом в стенах обители, Джоанна выступила вперед и, стараясь казаться спокойной и невозмутимой, проговорила:

— Спасибо за сообщение о том, что лорд Блэкстон желает переговорить со мной.

При этих словах лицо Винны выразило такое отчаяние, что Джоанне стоило большого труда сдержать приступ охватившей ее ярости. Неужели у этой потаскушки нет ни капли самоуважения? И почему Джоанна должна не дать ей пасть жертвой собственной глупости и беспутства?

— А, леди Джоанна! — воскликнул лорд Блэкстон, повернувшись к девушке. Заметив на ее лице выражение недовольства, он бросил быстрый взгляд на Винну, а затем снова посмотрел на Джоанну. По лицу его скользнула едва заметная ухмылка. — Весьма рад, что вы сможете уделить мне толику вашего драгоценного времени. Винна сообщила мне, что вы были очень заняты… — Он произнес это с полувопросительной интонацией, продолжая в упор смотреть на нее.

— Я… я была занята, — подтвердила девушка, чувствуя неловкость от внезапно возникшей у нее мысли, что мерзкое кривляние Винны, пожалуй, не возмутило бы ее так сильно, будь подле нее какой-нибудь другой мужчина, а не лорд Блэкстон. Она напомнила себе, что в обязанности послушницы входит пристальное наблюдение за поведением других сестер, равно как и удержание тех от неправедных поступков. Лишь заботясь о душах всех до единой жительниц обители, может каждая из них достичь благодати, внушала мать-настоятельница. Таким образом, успокаивала себя Джоанна, она, досадуя на Винну, просто выполняла свой долг.