Чувства наизнанку - Даша Коэн

вскинула я на Арину глаза, умоляя ее рассказать мне больше об этом загадочном человеке.

— Я не хочу тебя чем-то задеть или обидеть, — прикусила та губу.

— Этого не будет, — уверенно кивнула я.

— В общем… про то, что он к тебе яйца подкатывал, была в курсе вся школа, но никто не относился к этому слишком серьезно, потому что Хан всегда был таким: понравилась девчонка — раз-два, и она уже гуляет с ним. Недолго, но все же. И по новой. Он в поселке с кем только не мутил, Тань.

— И тебя клеил? — решилась спросить я.

— Нет, меня как-то не заметил, — улыбнулась блондинка и подмигнула мне, кивая в сторону балкона.

А-а-а, боялась, что Стасичка приревнует. Понятно.

— Ладно, — улыбнулась я, хотя внутри меня все сжалось и скукожилось от этой неприглядной правды.

— Это еще к вопросу: почему тебя Батурина вечно прессовала.

— Что? — недоуменно переспросила я.

— Ну, как? А ты до сих пор не врубилась? — развела руками Арина.

— Нет, — покачала я головой, и сердце сковала свинцовая тяжесть.

— Это он в школе корчил из себя Мистера-Мне-На-Все-Насрать. А на Рублевке в привычной среде Хан все еще юзал Кристинку. Все два года старшей школы, пока окружающие думали, что они расстались. А та дура влюбленная бежала за ним по первому его зову и выполняла все, что тот ей скажет.

— Но…

— Как же так? — рассмеялась Толмацкая, а я конкретно сникла.

— Да…

— Он мудак, Тань. И всегда им был. И делал все только в пределах своих интересов. Я не могу судить, что там происходило между вами, но могу сказать одно: когда он таскал тебе букеты, как минимум три или даже четыре девушки думали, что они в отношениях с Ханом.

— Звездец!

— И Батурина тоже так думала. Весь десятый и одиннадцатый класс она просто верила, что у них все сложно. Вот и весь разговор.

— А Стелла? — напряженно и боязно спросила я все-таки.

— Оу…

— Говори, как есть.

— Стелла была не из нашего теста, если можно так сказать. Да, ее мать тянула школу, но дальше дело не шло. Она пару раз появлялась в компании Батуриной, но не более.

— Она мне говорила, что Хан ее клеил, — поджала я губы.

— Боже, — рассмеялась Арина, — скажи мне, кого этот кобель не клеил?

И я вконец сникла, удрученно рассматривая вино в своем бокале.

— Так что же мне делать?

— Смотря, чего ты хочешь, Тань.

— А есть варианты?

— Есть! Мы не в каменном веке живем. И ты можешь просто хорошо провести время, если учитывать тот факт, что ты не купишься на его обаяние и не влюбишься в него.

— О, нет…

— В противном случае просто беги от него. Я бы точно бежала, Тань. Быстро и сверкая пятками.

— Да?

— Да, — утвердительно кивнула девушка.

— Мне некуда бежать, Ариш. У меня контракт. Еще одиннадцать месяцев в «Лабра», иначе мне волчий билет в один конец и совершенно непосильная неустойка в спину.

— Дерьмо. Но мы можем тебе помочь. Сколько тебе надо, чтобы откупиться?

— Спасибо, но я сама, — понуро выдохнула я и снова отхлебнула из бокала, а потом вздрогнула, когда услышала голос друга.

— Дамы, трубка мира готова!

И мы еще долго сидели, говорили о вечном, пили вино и курили кальян, а я все не способна была выкинуть слова Арины из своего воспаленного мозга. Каждое слово подруги било меня наотмашь. Резало кровоточащую плоть истерзанной души. А потом присыпала ее солью.

Господи!

Но ведь я так хотела расшифровать этого человека, и вот, пожалуйста. Так что для меня не так?

Радоваться надо.

Предупрежден — значит, вооружен.

Вот только когда я легла спать в гостевой спальне спустя несколько часов, то не смогла сдержать того, что набурлило внутри меня.

И слезы хлынули из глаз.

Горькие.

Он опять со мной играет, выворачивая мои чувства наизнанку.

Глава 6. О том, как горько быть «галочкой»…

Таня

Не выспалась совершенно.

Половину ночи крутила в голове события прошлого и настоящего. И, увы, пришла к довольно-таки неутешительным выводам: я всегда для Хана была лишь «галочкой». Ей я и осталась.

Не верить Арине у меня поводов не было. И каждое ее слово в копилку полного портрета Марка и било меня по живому. Теперь многое стало простым и понятным. Наконец-то, пазл окончательно сложился в моей голове. Вот и сейчас ему просто захотелось.

Припекло.

Если бы я дала ему тогда вечером на столе, то, может бы, он и успокоился бы, а так…

Но что бы тогда от меня осталось, верно?

Забылась тяжелым сном только под утро, а проснулась разбитая и потерянная всего через пару часов. Тенью двинула в душ, после наскоро высушилась, написала хозяевам записку с сердечными благодарностями и оставила ее на видном месте. И вызвала такси до дома.

А там почти полчаса сидела и смотрела в одну точку, не понимая, как и что я буду делать дальше. Как ему противиться? И что предпринимать, когда Хан пойдет на таран?

Вешаться? Ха-ха…

Неторопливо собралась и навела красоту, облачаясь в белый брючный костюм. Если уж на душе траур, то пусть хоть визуально у меня будет все хорошо. Красная помада, экстремально высокая шпилька и уверенный взгляд в будущее — вот то, что мне надо.

А Ханы? А Ханы пусть катятся лесом!

Вошла в офисное здание, поднялась на свой этаж и тут же попала в котел. На меня пальцем указывала коллега, говоря при этом с курьером службы доставки. И в руках у парня была огромная корзина белоснежных орхидей наперевес с коробкой премиальных шоколадных конфет.

И сердце в груди заметалось, как в предсмертных конвульсиях, а по позвоночнику пробежала толпа сумасшедших мурашек. Это от босса? Черт, ну кто еще мне станет дарить такие роскошные подарки?

Измором решил взять, собака сутулая. Ничего его не проймет. Ни Стасы, ни Пети, ни Васи, черт возьми!

Прошла ближе и с отчаянием посмотрела на мальчишку в форменной робе.

— Татьяна Сажина? — с услужливой улыбкой на устах спросил тот.

— Угу, — кивнула я.

— Тогда это вам! — протянул мне цветы и шоколад, но в руки я брать их не стала, а только указала ему, куда поставить все это безобразие, косясь подозрительно в сторону кабинета своего руководителя.

Неугомонное существо!

— Распишитесь вот здесь, пожалуйста, — и я тут же поставила автограф, куда сказано. — Ага, спасибо! Всего доброго! — И мальчишка откланялся, а я так и осталась стоять на месте и недовольно смотреть на букет.

Добился все-таки своего, гад