Мужеедка - Джиджи Леванджи Грэйзер

— «Кир»? Девчачье пойло?

— Ничего подобного, Ковбой Мальборо. Уж прости, «Будвайзер» не держим…

— Кларисса, машина у дверей. Мотор я не заглушил.

— Машина, говоришь? Скажи лучше — продолжение члена. А уйти не могу… я хозяйка как-никак.

— А я почетный гость.

— Кто?!

— Ну же! Пойдем, дорогая. — Аарон обнял ее за талию.

— Нет… не могу… Никуда не пойду. — Кларисса не на шутку встревожилась: ситуация явно выходила из-под контроля.

Аарон забрал у бармена оба стакана.

— Кому отнести?

Кларисса кивнула на Саймона с блондиночкой. Аарон двинул прямиком к ним, Кларисса засеменила следом.

— Прошу. — Аарон вручил «Перье» Пенелопе, а «Кир» — Саймону. Улыбка, с которой тот принял бокал, выглядела приклеенной.

— Бо-ог мой! — протянул Тони Би на манер дамы-южанки, совершившей непоправимую оплошность.

— Аарон Мейсон, к вашим услугам. — Аарон пожал руки Тони Би и Саймону с видом кандидата-республиканца на выборах. Пенелопа удостоилась поклона.

— Кто-нибудь еще покраснел или я один такой? — осведомился Тони Би.

Аарон и бровью не повел:

— Роскошный прием, мистер Би, но, боюсь, мне придется лишить вас Клариссы. Она очень скверно себя вела, и ей давно пора баиньки.

— Бог мой, — повторил Тони Би.

Кларисса пожала плечами и задумалась в поисках подходящего клариссизма, но на ум так ничего и не пришло. Встретившись взглядом с Саймоном, помощи тоже не дождалась — его чувства были надежно укрыты за стеной хороших манер.

А миг спустя Аарон взял ее за руку и они вместе ушли с вечеринки, прямо в будущее.

У Клариссы были четыре лучшие подруги, ее «ближний круг», который сама она нарекла Звездной Палатой после ночного просмотра под ванильное мороженое потрясной киношки с восхитительно скверным Майклом Дугласом[9], где суровые бдительные судьи в черном охотились за суровыми изворотливыми преступниками. Сходство бросалось в глаза: подружки Клариссы не вылезали из черных штанов-стретч, а суждения их были суровы и обжалованию не подлежали. Да и охотницами они были беспощадными — за всем мало-мальски достойным внимания, от туфель, поясов и лака для ногтей до мужчин, красавчиков, богачей или просто недоступных.

У Звездной Палаты имелись незыблемые правила, причем некоторые восходили еще к начальной школе:

не носить комбинезоны (позже заменено на джинсы) по вторникам;

не напиваться в понедельник вечером;

не носить врезающихся в зад трусиков;

не клеить парней у подруг и вообще всех парней, объявленных ВД (Вне Досягаемости).

На «заседаниях» члены Звездной Палаты рассаживались всегда в строго определенном порядке, как на великосветском банкете.

Александра Харгрэйв, самая верная и старая (по счастью, она и впрямь была старше Клариссы на целую неделю) подруга, занимала почетное место по правую руку от Клариссы. Актриса, проходившая в бизнес-колледж ровно одну минуту, прежде чем заняться ювелирным делом, Грэйви — как ее называли еще с ясельных времен — была пятой дочерью известного пластического хирурга (о хирургах иного профиля в Беверли-Хиллз не слыхивали). На семнадцатилетие папочка подарил ей отменную грудь размера «D». Точно такую же грудь доктор Харгрэйв, сменивший четырех жен, презентовал недавно своей шестнадцатилетней падчерице. А Грэйви пять лет назад удалила мегаимплантанты, которые называла «Лас Памелас», в честь кумира Звездной Палаты Памелы Андерсон, заменив на свои нынешние «Кортни» (по имени Кортни Кокс, еще одного идола всей Палаты), скромного, непритязательного размера «В».

Любимым выражением Грэйви было «бред собачий».

Еще одно ее фирменное словцо — «сука».

И наконец, третье — «фармацевтический». «У меня полно фармацевтических дружков», — признавалась Грэйви. Паксил, велбуртин, ксанакс, валиум, викодин[10]прочно обосновались на полках ее шкафчика с лекарствами.

Фигура у Грэйви — закачаешься, шевелюра — роскошь, и мозгов втрое больше, чем у прочих членов Звездной Палаты, вместе взятых. Все нужные телефонные номера она помнила наизусть, могла точно сказать, как пишется любое слово, особенно названия лекарств, и знала несколько языков, хотя чаще всего изъяснялась на диалекте туземцев Беверли-Хиллз.

Дженнифер Элленбах, вторая лучшая подруга Клариссы, садилась от нее по левую руку (с менее телегеничной стороны). Дженнифер воплощала мечту любой девушки об идеальной подружке: соглашалась со всем, что говорили другие, и самое главное, рассыпала комплименты, как еврейская мамочка будущим сватам. Кларисса могла бы разжиреть до размеров призовой хрюшки, а Джен все равно уверяла бы, что она точная копия Кейт Мосс.

В свободное время Дженнифер (счастливая обладательница огромных карих глаз и немыслимо длинных ресниц) обожала заворачивать подарки, писать ободряющие письма осужденным на смертную казнь, печь собачье печенье для своих мопсов, которых Звездная Палата (втайне от Джен) именовала «самыми уродскими тварями на свете», а принадлежащая ей обширная коллекция резиновых утят была самой позорной тайной Звездной Палаты.

И хотя Палата без проблем разодрала бы друг друга в клочья — только накладные ресницы полетели бы, — Джен-Э считалась неприкасаемой: Звездная Палата трепетала перед истинной любовью.

Джен была их «слабым местом».

Поло Паркер — названная так матерью (бывшей моделью и бывшей наркоманкой, а ныне — сверхпопулярным наркопсихологом) в честь магазина на Мэдисон-авеню, а вовсе не в честь вида спорта, — считалась богиней Звездной Палаты. Великолепная, как вкладыш к журналу «Вог», она была помешана на аксессуарах. Например, давала своим туфлям имена в честь членов королевской семьи и собрала коллекцию из двадцати трех синих сумочек: темно-синяя, почти-темно-синяя, темно-темно-синяя, лазурная, аквамариновая, небесно-синяя — всех и не упомнишь. Ростом чуть за метр шестьдесят, она не дотягивала до модели, но при таких кудрях индуистской богини, зеленых глазах и коже цвета капуччино худшее, что о ней можно было сказать (а Звездная Палата всегда искала самое худшее), так это что в моменты стресса ее бедра… еще сильнее стройнели. В начале девяностых Поло попала на обложку майского номера «Плейбоя» — чуток побольше грудь, и стала бы Разворотом Года. На тусовках Звездная Палата частенько использовала Поло как отличную приманку — закинь ее вместо удочки в косяк мужиков, и четыре-пять рыбешек обеспечены.

Увы, что дарует добрый Господь, отбирают дурные гены. Поло не отличалась крепким здоровьем и сражалась то с гриппом, то с насморком, то с извечной женской карой — циститом.