Спаситель - Ви Майерс

мелодию и затаилась, не отводя испуганного взгляда с моего пустого лица. Я знаю, что нет страшнее зверя, чем существо, загнанное в угол, тем более, с детьми. Уверена, эта кошка не желает мне зла, она просто защищает то, что ей дорого. Искренне верит, что поступает правильно, потому что по-другому не может. Делает то, до чего я могу лишь догадаться.

— Да уж, надо было тебе разлечься именно здесь, — перекусывая пополам сигарету, мужик в белом халате почесал скудную щетину и приподнял край палатки, — животные тянутся к добрым людям. Знает же, сучка, что я не оставлю её здесь.

Исчезнув быстро с поля зрения, я снова осталась наедине с ураганом, внутри прохладной спальни. На этот раз, причина бесконтрольных диких мыслей из-за инстинкта материнства. Потеряв ребёнка чуть меньше месяца назад, я ни на день не переставала думать о нём. Но какими бы не были намерения, мне никогда не вернуть того мгновения, чтобы исправить ошибок прошлого.

Каждый раз ловя на мысли, почему эта боль терзает меня сильнее, чем сам процесс, я загоняю себя в тупик, где выход очевиден. Но почему такие лёгкие вопросы рвут мою запутанную душу? Если судьба действительно существует, она заливается слезами при виде моих тщетных попыток надеть ботинки, с помощью одной руки.

Добрый доктор в белом халате забрал бедолагу к себе, обустроив внутри большой коробки уютную спальню. На дно постелил стерильную тряпку, напихав внутрь вату, снаружи оставил кружку с водой и открытую банку тушёнки. Теперь, проходя мимо палатки с красным крестом, я всегда навещала подругу по несчастью. Поначалу, она несильно жаловала навязчивые визиты, но со временем привыкла даже к моей скучной компании. Оставляя детишек в спальне, хвостатая выпрыгивала наружу, на колени, продолжая тихие песнопения, вибрируя чуть ниже живота.

Почему ты так тянешься ко мне? Разве я заслужила подобное отношение? Вы очень похожи. Добры, немного безрассудны, но излучаете такое колючее тепло. Похоже, малышка, ты, стало быть, человечнее меня. Но я не забуду. Ничего не забуду.

Визиты к новому другу участились. Молчаливый доктор не задавал вопросов, потому что я не проникала глубже в помещение, чем на несколько метров. Поначалу, не замечала наполнения медицинского кабинета. Но в один из дней, рассмотрела всё подробнее. Вдоль правой стены три зелёные кушетки с прилагающими капельницами, на левой стороне стол, накрытый голубым покрывалом, компьютеры, аппараты, которые давно не включались. В середине, ещё один агрегат с множеством датчиков, цветных проводов и хирургических инструментов, запечатанных в плотные, бумажные пакеты. Вся мебель, кажется, на металлических ножках с колёсами из крашеной резины. Наверное, такое место плохо подходит для содержания дикого животного, из-за нарушения санитарных норм и этики, но никто из посетителей никогда не упоминает мохнатого друга в разговоре.

Посещая медицинскую палатку среди дня, не только при прогулке с другом, я заметила, как сильно зависима от маленькой матери. Часто в голову приходили мысли, что всё не так плохо, наверное. Пока однажды, не возвращаясь с прогулки, я не наткнулась на проблемы.

День почти ничем не отличался от предыдущего. За исключением, что навязанного друга я не видела с утра. Вот-вот опустятся сумерки, поэтому, не подозревая, торопилась домой, пока холодный, порывистый ветер не догнал меня. Но отвернув не вовремя голову, осмотрев окрестности на наличие человека, что произнёс моё имя с явным искажением, столкнула с ног парнишку с голым торсом, бегущего из сауны в бар. В ладони он держал приоткрытую бутылку с замазанной чёрной этикеткой. При столкновении, от испуга, наверное, парень выбросил сокровище, стекляшка упала на резиновые, сапоги с металлическим носиком и разбилась. Мне неизвестна ценность жидкости, но, судя по искажению некогда довольного лица, солдат разозлился.

— Смотри куда прёшь, профурсетка, — сильный толчок в плечо выбил равновесие, из-за чего я упала на стеклянные обломки, немного поранив ладони.

— Ты сам виноват, что не обошёл меня, — рассуждая здраво, без эмоций и скептицизма, ответила ему. Мне не остаётся ничего, кроме оценивания ситуации с холодной точки. Но наблюдая за лицом собеседника, я поняла, что ошиблась. Человеческие эмоции слишком сложны и запутаны, чтобы в одиночку распознать всю подводную, глубокую их природу.

— Тебя мало пиздили что ли, девочка? — звучало риторически, — Гоша привёл бутылку для кончи и забыл надрессировать её? — на его громкий голос реагировало всё окружение. Люди перешёптывались, не понимали откровенной злости солдата, который склонился надо мной, как высший зверь.

— Ау? Я с кем разговариваю? — щёлкая пальцами перед замершим лицом, парень повысил тон и сел на корточки, — ты вообще живая?

Я не знаю. Если бы кто-то смог ответить на этот вопрос. Наверное, я оказалась здесь зря. Мне нет места среди них. Я не получу заветных ответов, что требует моё сердце. Но бездушно уйти не могу. Обещала. Знаю, что Гоша пойдёт меня искать. А если что-то случится, точно сойдёт с ума.

— Слушай, ты чего к ней пристал? Сам ходишь тут в дрова и орёшь ещё что-то? — незнакомый мне сержант, приподнимая собеседника крепким хватом за плечо, отвёл в сторону перепугавшего народ пьянчугу.

Наверное, он был прав. Слишком долго позволяла делать с телом всё, что только не убивало меня. Поэтому его выводы более логичные, чем мои. Только вот, от признания внутри не стало легче. Наоборот, песчаная яма сильнее засасывала остывшие зачатки рассудка. И только ожидание Гоши оттягивало неизбежный конец моего здравомыслия.

После столкновения я долго не выходила из палатки. Иногда товарищ посещал меня, убеждался, что таблеток стало меньше. Конечно, ежедневно, одну своими руками я сбрасывала в яму уборной. Не уверена, что такие поступки не предвещают ничего плохого. Однако, не могу упустить хотя бы малый шанс на искупление. Кто знает, какие последствия будут из-за приёма препарата?

Однажды, мне пришлось выйти. Как оказалось, повара следили за моими посещениями столовой, поэтому, из-за прогулов, пожаловались сопроводителю. Он не злился, не ругал. Но теперь, как по расписанию, я хожу с ним на завтрак, обед и ужин. Иногда, перед сном, Артём приносит тёплое молоко или чай с лимоном в комнату, желает хорошей ночи и уходит, плотно прикрыв за собой занавес. Почему-то раньше я не замечала, с каким взглядом он оставляет меня. Веки опущены, голубые глаза всегда ищут мои, а руки боятся коснуться. Наверное, в его жизни есть ещё кто-то, о ком он заботится. Но никогда не расскажет мне. Жаль.

Одним вечером, после ужина, когда меня заставили съесть огромную порцию бурого риса с тушёными овощами и рыбной котлетой на пару, снаружи я услышала суматоху. Фоновый шум, который