Прятки - Александра Ронис

Двумя часами позже Воронов вместе с Юрой и остальными «избранными» неслись на машине Шведова по Ленинградскому шоссе по направлению к Шереметьево. После звонка от неизвестного Саше абонента начальник сорвался с места и в сопровождении свиты отправился догонять провинившегося, пытающегося скрыться от Шведовской кары за границей. Билеты для пока еще совладельца клуба и его семьи были заказаны на самый ближайший рейс, и сами пассажиры уже находились на пути в аэропорт.

Увидев искомую машину, Шведов тут же стал прижимать ее к обочине, вынуждая беглецов остановиться. Сидящий впереди рядом с начальником Юра вытащил пистолет и продемонстрировал его водителю преследуемого авто, в салоне которого Саша заметил молодую женщину и ребенка лет семи.

— Останавливайся, а то хуже будет, — махнул рукою Шведов.

Мужчина за рулем все понял, автомобиль начал притормаживать.

— Далеко ли собрался, уважаемый? — дверь со стороны водительского сиденья резко распахнулась, заставив сидящих внутри людей непроизвольно вжаться в кресла. Со всех сторон, перекрывая выходы, машину окружили крепкие, решительно настроенные опера, вызывая безотчетный страх у притихших пассажиров. — Натворил делов и в кусты, да, Гена? — Шведов говорил громко, ничуть не заботясь о том, что его хорошо слышат жена и сын бывшего компаньона. — За убийство сотрудника кто отвечать будет?

— Я не виноват. Твой опер сам … — Гена попытался оправдаться, но ему не дали.

— Следствие разберется, — грубо оборвал его Константин Николаевич. — Дело уже возбудили, и покидать пределы города вам запрещено, — он дал знак своим парням, и Юра тут же занял пассажирское место рядом с водителем, а два других оперативника уселись на сиденья сзади, взяв в кольцо его семью. — В клуб, — отдал короткий приказ.

Воронов со Шведовым отправились на машине последнего. В клубе их уже ждали. Партнер Геннадия — Евгений Александрович Малинин, юрист фирмы и нотариус заседали в кабинете администрации заведения. Препроводив семью незадачливого беглеца во внутренние комнаты под охрану, Малинин дал добро на запуск процедуры передачи доли в клубе от Геннадия Соловьева Евгению Малинину, который теперь становился единоличным владельцем клуба.

— Я не буду подписывать никаких бумаг, — сразу же предупредил Соловьев, впрочем, понимая, что все уже решено без него и брыкаться себе дороже. Ни Малинин, ни Шведов не погнушаются действовать «грязно» — эти двое уже давно спелись, прокручивая за его спиной свои темные делишки.

Малинин обменялся вопросительным взглядом с начальником оперов, после чего Шведов непринужденно пояснил:

— Тебе все равно придется. Сейчас подписываешь договор купли-продажи, а завтра с утра идешь и пишешь явку с повинной. Я объясню, что и как, — и, отвернувшись, процедил зло сквозь зубы: — Не хватало еще, чтобы из-за тебя прокурорские тут рылись.

Воронов заметил, как изменился взгляд Геннадия. Остатки уверенности смыло волной неверия, сменившейся на постепенно доходящий до сознания ужас. На лбу у мужчины проступили капли пота, он начал судорожно ловить ртом воздух.

— А… если я откажусь? — спросил с придыханием, уже наперед зная ответ и отчаянно не желая его услышать.

— Жену его приведи сюда, — повернулся к Воронову Шведов. — И сына.

— Не надо, — отрывисто бросил глава семейства, опережая молодого опера, переводя взгляд себе под ноги и невидяще шаря по дорогому паркету. — Не надо, — повторил тише, расслабляя узел галстука на шее, удавкой впившейся под незримой рукой Шведова. — Где подписать?

Главный опер района довольно усмехнулся:

— Правильно, нечего меня злить еще больше.

Малинин дал знак нотариусу, и тот засуетился, подсовывая давно заготовленные бумаги под безвольные пальцы мужчины. Дрожащей, нетвердой рукой Соловьев поставил подпись на бланках, с отвращением откинул от себя ручку. Обессиленно откинулся на спинку кожаного кресла.

Еще один едва заметный знак, и нотариус с юристом испарились. Вместо них в комнате появились другие действующие лица. Саша с трудом смог сдержать возглас удивления при виде уже знакомого ему «быка», возомнившего себе, что может командовать им. И второй рядом с ним был тот самый мужик, так удачно подвернувший себе ногу в погоне за девчонкой.

— Приведи их, — дал команду «быку» Малинин, и через минуту в кабинет ввели испуганно озиравшихся по сторонам и жавшихся друг к другу жену и сына Соловьева.

— Я же сделал все, что вы просили, — занервничал теперь уже бывший совладелец клуба, заискивающим взглядом бегая от Малинина к Шведову и обратно.

— Не все, — Шведов поставил перед ним стул и уселся на него верхом. — Слушай сюда. Завтра, прямо с утра, ты идешь и пишешь чистосердечное признание о том, что убил моего сотрудника при исполнении.

— Нет, — в отчаянии затряс головой бедолага, — вы и так у меня бизнес отжали, теперь хотите семью мою по миру пустить?!

Шведов повернул голову в сторону «быка», и женщина пронзительно вскрикнула от боли. Ребенок заревел в голос и кинулся на помощь матери, но был грубо отстранен в сторону жесткой и непреклонной рукой. Соловьев тоже было рванулся на помощь жене, но тяжелый кулак Шведова пригвоздил его к полу. Скрючившись, мужчина зашелся в надсадном кашле.

Воронов поморщился. Наблюдать за расправой над семьей бизнесмена, еще и на глазах ребенка, оказалось неприятным делом. Впервые молодой опер стал свидетелем «особой работы» начальника. Со стороны все это выглядело довольно мерзко и отвратительно, но дало быстрый, скорый, а главное, желаемый результат. Под тихий плач жены и рев мальчишки Соловьев выслушал указания Шведова, нависшего над ним исполином, в конце покорно, в знак согласия, склонил голову.

— Саш, теперь ты отвечаешь за этот клуб, — Константин Николаевич подошел вплотную к Воронову, после того, как несчастных Соловьевых увели из комнаты. Склонив голову набок, он внимательным, цепким взглядом просканировал парня, стоящего перед ним, словно прикидывая в уме, а будет ли по плечу тому такая обязанность. Видимо, придя к положительному решению, удовлетворенно хмыкнул. — Работать будешь с Михаилом, — качнул головой в сторону известного «быка». — Наши парни введут тебя в курс дела.

Сомнительная честь, однако…

Воронов так и не определился со своим отношением к неожиданному «продвижению» по служебной лестнице. Несмотря на то, что после завершения всей «операции» его внутренний карман был приятно отягощен ощутимо потолстевшим портмоне, на душе все равно скребли кошки. Круг должностных функций значительно расширился, а различные бонусы, которые шли в связке с ними, обещали замаскировать их явно криминальную окраску и избавить от ненужных мук совести.

— Ко всему-то подлец-человек привыкает, — вспомнилось вдруг высказывание классика, запавшее в память еще в школьные годы. Так что и он привыкнет. Никто из ближайшего окружения Шведова не выглядел разочарованным своим положением, напротив, попасть в число его доверенных лиц считалось престижным. Только почему-то назойливый червь сомнений разъедал душу. Вроде бы уже должен был привыкнуть к частым «левакам» и подработкам, но… «левак» «леваку» рознь.