Открытый финал - Евгения Пастернак

Он поцеловал растерянную одноклассницу в лоб и двинулся прочь от школы. В голове звенел джайв.

– Дорогие ребята! – сказала завуч. – Сегодня у вас важный день! Сегодня вы стали гимназистами!

«Ну почему таким противным тоном? – подумала Полина. – Как будто во рту… карамель с зефиром. Она же нормальная училка, на уроках по-человечески говорит…»

– И сегодня я хочу представить вам наших лучших учеников! Это те ориентиры, с которых вам следует брать пример!

Завуч принялась вызывать на сцену лучших. Они расторопно выходили, слушали дифирамб, кланялись и уходили. Пятиклашки в зрительном зале устали и принялись шушукаться. Полине показалось на секунду, что на сей раз пронесет и не придется изображать дрессированного болванчика на фоне Елизаветы Великой. Она бросила короткий взгляд на сестру – а вдруг сбежала? Какое там. Стоит – светлая и тонкая, как богиня.

«А может, мне смыться? – вдруг подумала Поля. – Скажу, что живот прихватило!» Мысль показалась перспективной, и даже живот как будто начал побаливать. Но тут завуч добралась до гвоздя программы.

– И наконец, наши замечательные сестрички Солнцевы, наши солнышки, Лиза и Поля!

Пришлось идти. Лизка вышагивала легко и гордо. Полина попыталась повторить, но споткнулась, чуть не упала и выкатилась на сцену позорным мелким шажком.

– Лиза в этом году окончила нашу гимназию. С золотой медалью! И поступила на юрфак без экзаменов! Но тем не менее любезно согласилась зайти к нам в гости! За годы учебы Елизавета Солнцева неоднократно побеждала…

«Ну почему она в папу, а я в маму? – тоскливо думала Поля. – У нее метр восемьдесят, а я – полтора метра с кепкой. У нее бедра узкие, а у меня за лето попа выросла, как…»

Она украдкой потрогала бедра. Ужас! Но хуже всего была грудь. Не маленькая, аккуратная, как у старшей сестры, а здоровенная! В мае еще не было – и вот пожалуйста. Полина свела плечи, чтобы грудь торчала не так вызывающе. Наверное, со стороны это смотрелось потешно: стройная красотка Лиза рядом с пародией на себя – маленькой, широкой и насупленной.

– …не отстает от Лизы и ее младшая сестренка Полина, которая учится в седьмом «А»! Она идет по стопам сестры, выигрывая те же олимпиады, завоевывая те же титулы, и даже в школьной музыкальной группе исполняет те же песни!

Полина попыталась приветливо улыбнуться.

– Спасибо тебе, Лизонька, что воспитала такую замечательную смену себе! Просто копия! И скажи пару слов нашим дорогим пятиклассникам!

Полина не слушала, что там несла сестра. Она думала.

* * *

Классная выглядела растерянной. Мама – виноватой. И только Полина с вызовом смотрела на доску.

– Я все понимаю, девочке четырнадцать, сложный возраст, – говорила учительница. – У многих в это время… гормоны.

Поля демонстративно выпятила грудь. Гормоны, говорите? Вот, полюбуйтесь, что ваши гормоны со мной сделали!

– Но она забросила учебу. Не делает домашнее задание. Вчера сбежала с математики. А скоро контрольная…

Мама понуро кивала.

– Я с ней много раз пыталась поговорить, но Поля стала такая колючая.

– Это временно! – мама молитвенно сложила руки на груди. – Мы с отцом ей всё объясним! Сегодня же вечером!

«А чего вечером? – сердито думала Полина. – Почему не сейчас? Давай, объясни мне!»

– Вы уж, пожалуйста, поговорите. А то… я не знаю! С Лизонькой никогда таких проблем не было!

Поля резко поднялась из-за парты.

– Ну так и целуйтесь со своей Лизонькой! Второй раз ее в гимназию примите, пусть и за меня отмучается!

– Как ты разговариваешь?! – маме казалось, что она говорит строго, но Поля ясно слышала в ее голосе панику.

– Нормально разговариваю! Пока!

Она схватила рюкзак и направилась к двери.

– Ты куда? – теперь в мамином голосе звучала не паника, а ужас.

– Петь! – ответила Поля и вышла.

Вслед донесся шелестящий шепот классной:

– Ничего, пусть идет…

Полина хлопнула дверью, но поддалась искушению и тут же прижалась к ней ухом.

– …была первая любовь, и тогда Лиза начала петь. Это ей очень помогло. И Поле поможет, – учительница убеждала то ли Полину маму, то ли себя.

– Чего? Влетело? – спросили за спиной.

Полина оторвалась от двери. Конечно, верная Нюша дежурила у класса.

– Не твое дело!

– А на репетицию пойдешь? – спросила Нюша, пропустив грубость мимо ушей.

Поля не ответила, но двинулась к актовому залу.

– Ну и правильно! – Нюша весело шагала рядом. – Чего из-за них париться! Пойдем попоем! Конкурс скоро…

«Лизке, значит, пение помогало! – размышляла Полина. – Супер!»

В зале все уже ждали, но возмутиться опозданием не успели – Нюша принялась торопливо объяснять, что классная вызвала родителей, что Поля и так вырвалась с боем и вообще, отстаньте от человека, у него сложный период.

– Ладно, – пробурчал длинный Лёня, – давайте начинать. Будем петь «Взвейтесь кострами».

– Чего? – изумилась Поля. – Это что вообще такое?

– Песня. Старая. Конкурс будет называться «Старые песни о Родине». Держи слова и ноты.

Полина пробежала глазами листок. Слова дебильные. Музычка бодро-слащавая. Лизка от таких песенок прется. О’кей, счас спою!

– Поехали! – скомандовала она, выдергивая микрофон из стойки.

Лёня сыграл вступление, и Полина начала:

– Взвейтесь кострами, синие ночи…

Нюша набрала воздуху, готовясь вступить бэк-вокалом, но солистка не дала ей такой возможности.

Внезапно она перешла на агрессивный рэп:

– Мы пионеры, дети рабочих. Дети рабочих с рабочих кварталов, всех мы замочим, гадов-уродов!

Музыка прервалась, но Полина не сбилась с ритма.

– В гробу я видала ваши кварталы, и конкурсы ваши, и вашу музычку, и вашу гимназию, и мою сестричку!

Получилось не совсем в размер, зато от души. Поля вернула микрофон на место и вышла из зала. В гробовом молчании.

* * *

Если бы не дождь, Полина гуляла бы до утра. По крайней мере, она собиралась гулять. От предчувствия того, что ждет ее дома, начинало мутить в прямом смысле слова. Вечером соберутся все – мама, папа, Лизочка придет из универа и будет постукивать по столу наманикюренными пальчиками и накручивать на эти пальчики ровные локоны. Бабушка со своими пирожками опять пристанет. «Лизоньке может и нужно фигуру беречь, а ты еще растешь…» Полину передернуло. А потом бабушка начнет ее жалеть. Это хуже всего. Пусть Лиза подкалывает, пусть мама вздыхает, пусть отец кричит. А вот бабушка пусть заткнется, потому что после слов: «Бедная моя деточка!» хочется заорать, хлопнуть дверью и унестись в неведомую даль со скоростью света.