Проходящий сквозь стены - Юрий Никитин

– Ни то, ни другое… Подумал, что последний раз в жизни виделнебо лет десять назад. А ночное вообще вижу впервые…

Он внимательно всматривался в меня, я почти сливаюсь стравой, спросил с удивлением:

– Поэт, что ли?

– Да какой поэт, – ответил я и заложил руки заголову. – Разве люди не должны хоть иногда смотреть на небо? Это красиво.Возвышает…

Он покачал головой.

– Мало ли что люди должны. Я в детстве в каждом облакевидел дракона или верблюда, а сейчас смотрю только под ноги да на светофоры.Нормальным стал.

– Это норма?

– Что делает большинство, то и норма.

– А не норма?

Он сделал неопределенный жест.

– Все эти поэты, изобретатели, профессора… про которыхпридумывают анекдоты. Это за чертой нормальности. Немножко сдвинутые.

– А мы?

Он вздохнул.

– А это уж решайте сами. Но безопаснее жить нормальным.Общество ориентируется на тех, кто живет без всяких там неожиданностей.

– Неужели все общество?

– Все, кого называют нормальными.

– Вот и я вспомнил, – ответил я, – что давно невидел воздушные замки. Хотя звездное небо ничуть не менее красивое, чемдневное…

Он с натугой взглянул на небо, даже я услышал, как хрустнулишейные позвонки, глубоко вздохнул.

– Да, мельчаем… В детстве готовимся мир перевернуть,кучу благородных дел насовершать, а потом как-то незаметно…

– И вы? – спросил я в замешательстве.

Он ответил с некоторой обидой:

– А что, я так и родился стариком?.. Ладно, Беттинедовольна, ей нужно гулять. Вы все-таки не лежите долго. Как ни крути, а отземли тянет… не всегда хорошим. Застудите почки, вспомните на больничной койкезвездное небо. Да и… гм… на этой клумбе собачки любят отправлять свои нужды.Так что уж будьте поосторожнее.

Они ушли, я наконец поднялся, чувствуя себя достаточноотдохнувшим, в мои семнадцать достаточно вот так пять минут, в то время какмоей маме для полного отдыха нужен целый вечер. А то и отпуск на парунедель. Этот старик, наверное, всегда чувствует усталость.

Пахнет чем-то слишком знакомым, совсем не духами. Подошвыпотяжелели, словно прошел по вязкой глине. Да и локтем вляпался, промокло,будто в болото окунул…

У фонтана кое-как отмылся, штаны вроде бы чистые, а тобы мое любование звездным небом запомнилось крепче. Правы осторожные обыватели:ходят себе остороженько под стеночкой протоптанной тропкой, и хоть никакого неба,ни звездного, ни с огненными воздушными громадами замков, зато и невляпываются.

В свой район добрался под утро. Перед домом долготоптался, прикидывая, что бы соврать, что вот так вдруг исчез, а сейчас звоню вдверь и прошу впустить. Хорошо Генке Криворукому, он на три месяца моложе, но унего уже подружка с собственной квартирой. Правда, ей под тридцать, но с видусовсем девчонка, он не стесняется с нею бывать даже на дискотеках. Дяде Петееще проще: у него таких подружек по городу миллион, любой позвонит, и, если незанята, впустят и среди ночи…

Я мялся, как буриданов дурак, пока не сообразил, чтовернуться можно так же, как и выскользнул. Ночь, нигде никого, народ в окна несмотрит, я начал обходить дом, держась одной рукой за стену, вот здесь тьма сгущаетсятак, что хоть глаза выколи, выбрал момент и прижался, вмялся, чувствуя, каквхожу в теплую субстанцию, сейчас похожую на плотную воду, побрел в этом серомтумане к красным нитям, где пурпурным лучом прожектора горит прямой столбстояка.

По металлической трубе вверх понесло с немыслимой скоростью,я, правда, успел остановиться раньше, чем оказался на крыше, но все равнопромахнулся на три этажа.

Уже выйдя из стены в своей комнате, я торопливо разделся июркнул под одеяло.

Надо научиться себя контролировать. Надо! Иначе занесеткуда-нибудь… Что у меня за организм такой… склонный к путешествиям? Атавизм?

Ночью в неглубоком сне меня носило уже и по телефоннымпроводам, забрасывало в темные бездны, я падал и просыпался, вскрикивая втемном ужасе, снова проваливался в сон. Кровь будто вскипала в венах, но иногдапрокатывались волны лютого холода, словно я голым ремонтирую шаттлы на луннойорбите.

Проснулся разбитым, две чашки горячего кофе с трудом привелив себя. Дремал, пока трясся в вагоне метро, едва не проехал станцию. Шеф,понятно, прибыл раньше меня, но не фиг ставить себе это в заслугу: будь боссомя, тоже приезжал бы раньше, чтобы повыпендриваться.

Вера Борисовна поставила передо мной доверху наполненныйрюкзак. Лицо довольное.

– Хороший заказ, – сообщила она доверительно. –Самые дорогие протеины, гейнеры… Не иначе, чемпиона готовят. Торопись, тебе сдвумя пересадками. Товара на тридцать семь с половиной тысяч! С такойсуммой доставка бесплатная, обязательно скажи. И добавь, не забудь, приследующем заказе скидка в три процента, а потом в пять…

Я вздохнул, закинул на плечи лямки. Впрочем, заказ всамом деле хорош. Это намного лучше, чем когда заказывают пять человек подвести рублей каждый. И все в отдаленных районах.

– Возвращаться? – спросил я с надеждой, что ответит«нет».

Она задумалась, я замер, наконец она взглянула на меня исказала потеплевшим голосом:

– Поступать готовишься? Да, на это надо время… Отвези, анакладную с подписью получателя привезешь завтра утром.

– Спасибо, Вера Борисовна!

– Да не за что, – буркнула она.

– Есть, есть за что, – заверил я и, поправив рюкзак,заспешил к выходу. пока не передумала.

Район отдаленный, зато повезло с веткой: пересадкинеобременительные, а сам дом напротив выхода из метро. Я сверился садресом, дом хорош, чист, домофон не расковырян юными техниками. На мое нажатиеусловной комбинации ответил грубый мужской голос:

– Ну?

– Доставка спортивного питания, – ответил я.

– Заходи, – сказал голос, в двери щелкнул невидимыйзамок, – двенадцатый этаж.

– Спасибо, – ответил я вежливо.

Лифт поднял без помех, ни разу не застряв и даже незаскрежетав, как визжит и скрежещет в моем доме, я вышел на вылизанную доблеска лестничную площадку. Дверь с нужным номером, я вдавил палец в кнопку,выждал чуть, давая возможность подойти и рассмотреть меня на экране, сейчас всеквартиры оборудуются такими штуками.

Дверь открыл крупный массивный мужик в рубашке без рукавов,что и понятно: никакие рукава не в состоянии вместить бицепсы в сороксантиметров, а у этого не меньше. Грудь как бочка, весь медведистый, широкий,такие и без протеинов растут силачами. Молча кивнул мне в сторону кухни.