Пророчество о Златовласой принцессе, или Сказка для больших девочек №1 - Марья Димина

И добровольно в мир уйдут. И в нем

Построят новый дом среди чащобы,

Убежище от человечьей злобы.

И через восемь долгих лет и зим,

Звезда сама придет в жилище к ним.

Наследье предков, спящее до века,

Воспрянет, покорившись человеку.

И десять лет пройдут, как светлый день,

Пока на мир не ляжет ночи тень.

Надменные отшельники лесов

За помощью придут в забытый кров.

И только добровольное решенье

Даст гордецам надежду на спасенье.

Отринув спесь, пускай они смиренно

Пред человеком преклонят колени.

И златовласая звезда из дикой чаши

Сумеет пробудить веками спящих.

Пусть участь Зачарованного Леса

Решает синеглазая принцесса.

Повержен будет хитроумный враг,

И лик свой скроет, прикрывая мрак.

Но зло свершится лишь наполовину.

И мир увидит скорбную картину.

Но, не страшась проклятия и кары,

Любовь и вера разрушают чары.

И тот, кто ненавидел деву прежде

Оставит в сердце место для надежды.

И будут мне порукой небеса,

Любовь способна делать чудеса.

Эльфы озадаченно переглянулись.

– Все это, конечно, прекрасно, но понятней не стало, – обратился к Горну Энатэль.

– Сейчас станет, – раздался холодный голос Леты.

И все обернулись к ней. Девушка провела ладонью перед лицом, убирая иллюзию, и рывком сняла с головы чепец. Золотистая коса тяжело упала на грудь, синие как вечернее небо глаза пристально рассматривали эльфийского принца.

Под ее тяжелым взглядом Энатэль медленно встал. За ним поднялись остальные эльфы.

– Принцесса Стелла Растанская, я полагаю?!

Девушка молча кивнула. Она неторопливо обвела взглядом братьев. Те виновато смотрели на нее.

– Вот, значит, как?! Вы все знали наперед. Представляете, я даже не очень сержусь, – покусывая нижнюю губу, сообщила она, и гномы облегченно перевели дух. – Я понимаю, почему вы скрывали. Не хотели, чтобы дни считала. И правильно. Если бы знала заранее, то сегодня, увидев в лесу этих, – Лета покосилась на стоящих эльфов, – сбежала бы подальше или поглубже, а то и расстреляла бы из лука потихоньку, да и прикопала, чтобы не нашел никто, – она удовлетворенно разглядывала вытянувшиеся лица остроухих. – Да шучу я, шучу.

– Леточка, ты уж прости нас, детка, – наперебой загомонили гномы, обрадованные тем, что гроза прошла стороной. – Не хотели мы, чтобы ты как на вулкане жила, счастливые дни, как драгоценные камни, пересчитывала. Мы ведь с начала года каждый день, как последний, жили. Все думали, вот сейчас придут эльфы, и уйдешь ты с ними в Ясневый Град. От каждого шороха вздрагивали. Ты не обижайся на нас, мы ведь как лучше хотели.

Лета сглотнула комок в горле, видя их беспокойство и раскаяние.

– Да все нормально, дорогие мои. Даже наоборот, спасибо вам. За все, особенно за то, что так долго от этой правды уберегали. Я не сержусь, совсем-совсем. На вас не сержусь. А вот с высокородными у меня другой разговор будет, – ее голос посуровел, когда она повернулась к застывшим эльфам.

Энатэль слегка передернул плечами под ее ледяным взглядом.

– Леди Стелла, примите мои искренние извинения. И за мое поведение, и за поведение моих спутников. Мы были непозволительно грубы, – он слегка склонил голову.

Взгляд Леты не оттаял ни на градус.

– О, мы уже на «Вы»?! – притворно изумилась она. – Вы даже прощение просите, как приказываете. «Примите» и все тут. Не принимаю. Потому что искренности в Ваших словах ни на грош.

И тут, наконец-то, очнулся Трилон. Он покосился в сторону гномов и проворчал:

– Могли бы и предупредить.

– С чего бы? – повернулся к нему Меч. – Мы всецело на стороне Леты. И потом, мы же не рассказали девочке о вас. Так что вы были в равных положениях. И кто вам теперь злобный лекарь?!

Лорд поморщился, признавая правоту гнома. Он сжал кулаки и, стараясь сохранить на лице невозмутимую маску, перевел взгляд на Лету, нет, теперь уже принцессу Стеллу.

– Выше высочество, я полностью признаю свою вину, – слова давались ему с трудом. – И прошу Вашего прощения. Я вел себя недостойно, – похоже, он учел ошибки принца.

– Так-так, и с нашим махровым шовинистом мы теперь тоже на «Вы», – Лета изобразила на лице дежурную улыбку. – То есть пока я была простой человечкой, мне можно было «тыкать» и гадости говорить, а теперь, когда я оказалась принцессой, от которой будущее вашего народа зависит, так все вдруг стали непередаваемо вежливы и почтительны. Как там, в Пророчестве сказано?! «Добровольное решение»?! Так, получите – нет! Спасайте себя сами, – она оперлась на подлокотники и резко встала. – Всем спокойной ночи!

И, стараясь не замечать осуждающих взглядов братьев, она ушла в дом.

Энатэль плюхнулся в кресло, хватаясь руками за голову. Воины-эльфы понуро расселись по местам. Трилон заметался по террасе.

– Это я во всем виноват. Я все испортил. А если я еще раз попрошу прощения, это что-то изменит? – он с надеждой повернулся к хозяевам.

Гномы переглянулись и одновременно покачали головами.

– Нет, – ответил за всех Док. – Я даже не представляю, что должно произойти, чтобы она изменила решение.

Трилон в отчаянье посмотрел на друга. Принц, наконец, оставил прическу в покое и обратился к хозяевам.

– А как вообще принцесса попала к вам?

Гномы дружно посмотрели на Реля. Тот поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и, откашлявшись, начал:

– Видите ли, «Пророчество о златовласой принцессе» было произнесено нашим великим шаманом Роком в давние-давние времена. А восемнадцать лет назад в указанный старейшинами час, мы семеро добровольно простились со своими семьями, и ушли в верхний мир. Год мы строили и обживали этот дом. А потом ждали. Естественно, мы догадались, что Пророчество говорит о принцессе Растана, и имя Стелла, что значит «звезда», и золотистые волосы, и синие глаза. Но сначала мы не понимали: как и почему она окажется у нас. Мы, конечно, через доверенных людей следили за положением дел в государстве. Когда маленькой Стелле исполнилось пять лет, умерла ее мать, королева Корделия. Она будто угасла, месяц и все. Сначала никто ничего подозрительного и не заметил. А через год король Винсент женился на другой. До того, как стать королевой, Минерва была одной из четырех княжон горного Турана, третьей по счету. Король Винсент после смерти любимой был в тяжелой депрессии, поэтому отправился с визитами по соседям. Из поездки он вернулся с новой женой. Но вот, что наводит на подозрения: за год вдовства короля Винсента обе старшие сестры Минервы умерли одна за другой, младшая исчезла, и она осталась единственной наследницей. И кончина старших княжен в деталях напоминала смерть королевы Корделии… Итак, король из долгого странствия привез своей дочери мачеху. Первые два года Минерва вела себя, как паинька, играя в заботливую наставницу. Но в какой-то момент вдруг с необъяснимым постоянством стали умирать любимые собаки девочки, которые пробовали ее пищу (это нам уже потом Стелла рассказала). Минерва изображала возмущение и активность в поисках отравителя, но у кормилицы принцессы уже не было никаких сомнений. Поэтому, когда король-отец внезапно занемог, она собрала узелок с едой, проводила свою воспитанницу потайным ходом до опушки леса и вернулась в замок прикрывать ее побег. Девочка до сих пор горюет, что та спасла ее ценой собственной жизни. Вобщем, однажды мы пришли с работы и нашли ее спящей под столом. Грязная, оборванная, худющая, в чем душа держалась… С тех пор она живет у нас. А не с нами, как кое-кто тут намекал, – глядя на поникшего Трилона, закончил Рель.