Брак и его альтернативы. Позитивная психология семейных отношений - Карл Рэнсом Роджерс

Во всяком случае, Дженнифер, не сознавая того, что происходит, поворачивала свое негодование внутрь себя. Почему она оказалась такой неадекватной, никудышной, такой непонятливой, что она не могла радовать своего мужа, как это делали другие? Она просто отказалась от самой себя в попытках быть хорошей женой, такой, какая ему нужна и какой бы он хотел ее видеть. Приходит в голову высказывание Серена Кьеркегора: «Величайшая опасность — потеря самого себя — может произойти совсем незаметно, как будто ничего не произошло; но любая другая потеря, например руки, ноги, пяти долларов и т. д., не может остаться незамеченной». Хотя это было написано более ста лет назад, оказалось потрясающе справедливым для Дженнифер, и ей потребовались годы, чтобы обнаружить потерю.

Другим важным аспектом их отношений была зависимость Джея от жены, проявляющаяся во многих вещах, но особенно во время принятия важных решений. Джей, внешне очень компетентный, профессиональный человек, похоже, испытывал большую трудность в поиске серьезных решений и часто уговаривал Дженнифер найти решение того, как ему нужно поступать. Затем он так и делал. Если этот выбор оказывался неудачным, то жена считалась отчасти виноватой, и он тонко давал ей это понять.

Его зависимость и его неспособность быть сильным и решительным отцом все больше и больше вызывали подавленный гнев у Дженнифер, пока она не обнаружила, к своему ужасу, что ненавидит звук его автомобиля, когда он приезжает с работы.

У нее возникало ощущение: «Это возвращается мой третий ребенок», и глубокое чувство уныния окутывало ее, словно облако.

Это бессознательное подавление всех ее негативных чувств по поводу взаимоотношений с мужем все больше вызывало у нее депрессию, пока не начали довольно часто появляться мысли о самоубийстве. В какой-то момент она обнаружила, что уже стала предпринимать некоторые шаги, которые могли привести ее к смерти. Она была уверена, что она ни на что не годится, что ни Джей, ни ее родители не будут о ней горевать, а если она никому не интересна, то может покончить со всем этим. Затем что-то в ней возмутилось. Это был, по крайней мере, проблеск чувства, что она имеет право жить . Дженнифер немедленно села и написала психотерапевту, которого она знала и которому доверяла, прося его о срочном приеме, что он и сделал. Она прошла курс психотерапии, который продолжался довольно долгое время.

Это определенно было радикальным поворотом для нее, но не для ее брака.

По мере того как она становилась более открытой в отношениях с мужем, часть ее долго скрываемой злобы и раздражения выливалась на Джея, часто к полному его недоумению. Он старался ей дать все, что она хотела. Он был мужем и отцом, который любил свой дом, свою жену и своих детей. Кто была эта новая, злая женщина, которая называла его несамостоятельным, которая упрекала его в том, что он не был достаточно сексуальным для нее, которая возмущалась его успехами в общественной жизни? Ее родители также испытывали некоторое замешательство, когда она высказывала им какие-то давние обиды, которые часто не имели никакого отношения к настоящим взаимоотношениям.

Джей явно чувствовал, что он не виноват в ситуации, что он всегда действовал, как подобает мужу, и что, очевидно, Дженнифер «больна».

Он был великодушным, заботливым, отзывчивым и абсолютно верным. Он не понимал ситуации и определенно чувствовал, что не он один нуждается в изменениях. Поэтому они предприняли несколько попыток разобраться с помощью консультанта по вопросам брака, которые, впрочем, не были успешными. В некотором смысле они даже ухудшили ситуацию. Джей всегда мог преподнести себя столь эффектно и обаятельно, что даже консультант оказывался в известной мере им очарован, отчего Дженнифер становилась еще более сердитой, чем когда-либо.

Дженнифер начала требовать, чтобы Джей стал таким мужем, какого она хотела и ждала. Джей со своей стороны просто хотел, чтобы Дженнифер опять стала такой, какой он знал ее почти пятнадцать лет. Он будет продолжать быть таким же любящим, каким он и был, если она станет опять той же любящей женой, какой была. Брак становился все более и более болезненным, атмосфера между ними был наполнена враждебностью, и вопрос о разводе вставал со всей очевидностью.

Я хотел бы сделать только два комментария по поводу этого брака. Хотя Джей и Дженнифер не вполне соответствовали друг другу, есть основания полагать, что их брак мог бы быть удачным. Легко уяснить, обратившись назад, что если бы Дженнифер с самого начала настаивала на своей правде, то брак имел бы намного больше конфликтов, но и намного больше надежды. В идеале, если бы Дженнифер, впервые почувствовав себя выключенной из общего разговора, выразила свое негодование мужу как свое внутреннее чувство, очень вероятно, что были бы найдены какие-то взаимно приемлемые решения. То же самое относится к ее мыслям, что она несчастна оттого, что вынуждена в одиночку управляться с детьми, к ее досаде по поводу зависимости и несамостоятельности мужа, к ее разочарованиям по поводу недостатка сексуальной активности. Если бы она могла высказывать эти чувства и мысли по мере того, как они возникали, прежде чем они стали оказывать большое давление. Если бы она могла высказывать это как чувства, существующие в ней самой, а не как обвинения, в которые они превратились позже, тогда была бы вероятность, что они были бы услышаны, и возможность прийти к более глубокому взаимопониманию, и надежда на преодоление трудностей была бы значительно большей. Кажется трагедией, что брак с большим вдохновляющим потенциалом вынужден был распасться. Из него, однако, возникла сильная и творческая Дженнифер, которая теперь никогда, я верю, не принесет себя в жертву желаниям и требованиям другого человека.

И Джей — если бы он столкнулся с этими чувствами, когда они возникали,— вынужден был с необходимостью признать, что он не всегда был отличным отцом и мужем, как он считал, что он не всегда был прав, что он не только проявлял любовь и заботу, но также вызывал гнев и негодование и порождал чувство собственной неадекватности у своей жены. Тогда он мог бы стать более открытым и более человечным, непосредственным, ошибающимся человеком. Вместо этого он чувствовал правоту своей точки зрения, уверенность в том, что он был отличным мужем и отцом, что в браке не было никакого напряжения, насколько он мог судить, пока Дженнифер по неизвестным причинам не «сошла с дистанции». Он считал разрыв брака необязательным и неправильным. Для него рассуждения Дженнифер о взаимоотношениях постепенно становились безобразной карикатурой того, что было истинно прекрасным, творческим и часто радостным. Он просто не понимал этого совсем, за исключением того, что он был уверен, что в этом не было его вины. Было досадно видеть потерю проницательности в таком талантливом человеке.

Я многому научился, консультируя молодую замужнюю женщину Пег Моур. Хотя это происходило несколько лет назад, то, что ее беспокоило, и то, чему я научился, предстает как будто сейчас. Я познакомился с Пегги на своих занятиях в учебной группе. Подвижная, спонтанная, с хорошим чувством юмора молодая женщина, со здоровым обликом типично американской девушки. Однако немного позже она пришла ко мне на психотерапевтическую консультацию. Ее жалоба состояла в том, что ее муж, Билл, очень формален и скрытен с нею, что он с ней не разговаривает и не обменивается мыслями, невнимательный, что они сексуально несовместимы и быстро отдаляются друг от друга. Я стал думать: «Как жалко, что такая живая, замечательная девушка замужем за деревянным истуканом». Но когда она продолжила свой рассказ об отношениях и стала более открытой, маска сползла, и картина резко изменилась. Она сказала, что испытывает глубокое чувство вины по поводу ее жизни до брака, когда она имела связи со многими мужчинами, по большей части женатыми. Она осознала, что, хотя с большинством людей она веселая и живая, со своим мужем она — жесткая, контролирующая, недостаточно спонтанная. Она поняла также, что требует от мужа, чтобы он был исключительно тем, кем бы она хотела его видеть. На этом консультация прервалась из-за моего вынужденного отьезда из города. Она продолжала писать мне, выражая свои чувства, и однажды добавила: «Если бы я только могла сказать об этом ему (мужу), я бы оставалась самой собой дома. Но что после этого станет с его доверием к людям? Наверное, вы сочли бы меня отвратительной, если бы были моим мужем и узнали правду. Я бы хотела быть "хорошей девочкой" вместо "красотки". Я так все запутала».