По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов

Пришлось вспомнить. Что я их всех убила! Но они поднялись. Как молчаливый укор мне. Мрачная усмешка богов. Века не тронули никого их них тленом. И даже души всех этих людей и живущих оказались в тысячелетнем заточении этих тел. Они не помнили ничего, кроме бесконечного страдания. В их глазах был только один день – день их гибели. По кругу, день за днём, лето за летом, века. Страдание их перерабатывалось осквернённым Камнем Истины, порождало Скверну. Это было ужасно. Я лишь прикоснулась к их боли. И от этого чуть ещё раз не развоплотилась. Уже навсегда.

Верю. Даже представить подобное страшно. Не то что прочувствовать! Тысячи и тысячи мгновений смерти. И ничего кроме смерти! Ох-хо-хо!

– Я создала Личинку. И она избавила их от их бренных оболочек. Но души их были всё ещё здесь. Купол Храма ещё стоял. И я – убрала его. Я не знала, что в мире – Потоп. Все Души ушли. И пришла Большая Вода.

Так вот почему Пустоши образуют круг стен Чаши! Купол сдержал селевые потоки. И они уже осели. Купол убрали, вода хлынула, но отложения уже легли там, где они сейчас и залегают. И люди теперь живут прямо на этих отложениях.

Ха-ха! Так это были не подземные тоннели в Столице! Это была сама Столица! Затопленная, скрытая многометровым слоем грязи! А поверх грязи – выстроили новый город! Сойти с ума, не вставая! Досталось миру! По самые гланды досталось! По ноздри!

– Может быть, что это всё моя вина. И именно из-за меня Рок пришёл в мир. Может, чтобы остановить Воплощение Смерти. Может, и нет. Но тогда я думала именно так. Потому я не стала себя Воплощать. Дала себе зарок, что в мире не будет Матери Смерти. Не будет и Матери Жизни, но и без Матери Смерти!

Логично, ёпта! И самокритично. А эти, пресмыкающиеся?

– Да, чужие. Их коварство как раз и проявилось после обрушения Рока. Обездоленные изгнанники своего мира вдруг протянули руку помощи вождям выживших. Но с условиями. И мир перестал быть миром людей. А стал Миром Теней. Тебе надо объяснять, что это значит?

Нет, не надо. Технологии тайного манипулирования и невидимого управления мне знакомы. Знаю не столько, как их применять, сколько вникал в способы не попасть под их воздействие и методы по противодействию манипулированию. Особенно разрушительно теневое управление для тех, кто не догадывается о нём. Первое правило Клуба Теней – не упоминать Клуб Теней. Нигде. Никогда. Не упоминать Клуб Теней.

– Я и не догадывалась о нём. Была тут. Мне не хотелось даже смотреть на мир вне обводов Храма. Всё, что там было, погружало меня в тёмные пучины отчаяния. Любые мои попытки хоть что-то исправить приводили к обратным последствиям. И я совсем замкнулась в себе. Мне стало глубоко безразлично всё, что происходило. Всё это безумие!

Молчание Воплощения Смерти было долгим. Настолько долгим, что моя тактичность уступила место любопытству.

«Но что-то же положило конец самоизоляции. Или – кто-то?»

– Игристый. Люди и до него приходили в Храм. И вызывали лишь моё раздражение. Крысы! Приходили грабить!

Ну, да! Люди они такие. Сам такой. Всё, что плохо лежит – бесхозное. А вещь не должна быть бесхозной. Не зря говорится, нет хозяина – нет вещи. Да те же ваши леса взять! Твои сородичи покинули свои сады, решили дачную пастораль сменить на городские пейзажи, решили из хуторян превратиться в городских, надо ли удивляться, что не стало лесов. Так?

– Есть крупица истины в этой мысли. Жизненные токи людей малы. Но даже их хватает, чтобы с веками люди подметили, какое воздействие жизненная сила оказывает на окружающий мир.

Я тоже заметил. Стоит этакий чёрный бревенчатый шалаш, а не домик. Весь уже перекосился. Крыша висит на одном честном слове. А в шалаше живёт бабушка, божий одуванчик. Уже и не ходит почти, разогнуться не может. Никак, ничем она не может поправить дом. Сил уже нет. Но как только божий одуванчик снесли на место вечной прописки, сложился и «шалаш», домик. Как только человеческий дух из него выветрится.

А этот Игристый, он какой-то особенный был? Не человек?

– Человек. Чужак. Пришедший из твоего мира.

Ох, ты! Вот где собака порылась, оказывается! Хотя сам знал. Чувствовал, что мир этот для меня чужой. Потому как я сам – Чужой! Чувствовал себя иностранцем. Хотя и понимаю всех. Авось, язык тут общий для всех. В тех землях, какие удалось посетить. Так, небольшие отклонения в говоре. До наречий даже не дошли.

И – да! Мы, пришельцы – такие! Так в чём именно он был другой? Разрез глаз, цвет кожи?

– В делах его. Он пришёл не за вещами живущих, что выносит иногда наверх, не за жизнями зверушек. Он вообще не хотел никого убивать. Он не испытывал страха, не излучал злобу. На него и не бросался никто из неразумных. И он сажал семена эвкалипта и ольхи. Так эти древа называются на вашем наречии.

Эвкалипт? Ольха? Он что, подумал, что тут простое болото? Да даже если и так, то ему-то что? Зачем ему осушать болото?

– Вот и мне стало любопытно. И об этом я его спросила. Но он не слышал меня. Засадив все семена, что у него были, он выглядел человеком, очень довольным собой и своей проделанной работой. Он сказал тогда сам себе, что этот мир слишком пуст. Пусть маленькая, но роща. И он ушёл. Просто ушёл. А я ждала его. Ведь должен же он вернуться за результатами своего труда? Он не возвращался. А я думала о нём.

Молодец, парень! Сумел расшевелить снежную королеву, пробить ледяной панцирь равнодушия, прервать её увлекательный процесс выкладывания из ледяных обломков души слова «вечность». Ну-ну, а постельные подробности будут?

– Не будет. Но «ледяной панцирь равнодушия», верно, оказался разрушен. И спустя какое-то время я покинула Храм, впервые за многие и многие лета. Я нашла его. Я его опять спросила. И вновь он не услышал меня. Но сопровождать Игристого невидимым бестелесным Духом оказалось очень увлекательно. Его жизнь была насыщенной и очень отличной от жизни прочих людей.

Авантюрист? Так и знал!

– Нет. Он был человек-загадка. На первый взгляд он был прост, как и все прочие. Смены фазы Месяца не мог усидеть на месте. Как будто хотел обойти весь мир. Сунуть нос в каждую дыру, какая найдётся! Утащить всё, что, как ты сказал – плохо лежит. Но, в отличие от прочих крыс, он не