Темные отражения - Алексей Калугин

– Не тяни время, отправляйся! – снова закричал Матфеев. – Мне твоя формула не поможет, у меня свой путь. Если что, продержись только пару минут – я подоспею.

– Что вы имеете в виду?

– Отправляйся! Все вопросы – потом!

Павел недовольно поджал губы, но спорить больше не стал. Вызвав в памяти интерьер своей комнаты, он произнес формулу.

И ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Он остался там же, где и был – в пустом сером тумане рядом с Матфеевым.

– Осечка, – смущенно улыбнулся Павел.

– Не осечка, а конец, – заскрипел зубами Матфееев. – За мной.

Он ухватил Павла за руку и потащил за собой с такой силой, что у того даже мысли о сопротивлении не возникло.

Они двигались быстро, почти бегом.

Едва поспевая за Матфеевым, Павел лишь удивлялся, как тому удается так быстро выбирать верное направление при полном отсутствии каких-либо ориентиров?

Но вот среди серого однообразия впереди появилась черная крапина, которая по мере приближения к ней превратилась в черный квадрат раза в два больше того, что изобразил Малевич. Квадрат висел в пустоте вертикально, без какой-либо опоры. Нижний край его находился точно на уровне коленей остановившихся перед ним людей.

– Полезай, – скомандовал Матфеев и подтолкнул Павла к квадрату.

Павел с сомнением заглянул за черную плоскость, которая была не толще листа бумаги.

– Но почему все-таки не сработала формула? – задумчиво произнес он.

– Да потому, что тело твое уже занято! – заорал Матфеев.

– Как занято? – ошалело сморгнул Павел. – Кем?

Матфеев медленно втянул в себя воздух через раздутые ноздри и вдруг, обхватив Павла поперек пояса, приподнял его и толкнул в черный квадрат.

Павел перевернулся через голову и, больно ударившись коленками об асфальт, упал на четвереньки.

– Поднимайся! Живо!

Матфеев стоял рядом и протягивал руку.

Поднявшись на ноги, Павел быстро сориентировался в пространстве. В двух шагах от него находился подъезд дома, в котором он жил. Наверное, был уже поздний вечер – на улице, освещенной редкими фонарями, не было ни души.

Дверь подъезда открылась, и из нее торопливой походкой вышел человек. Бросив беглый взгляд на Павла с Матфеевым, человек отвернулся, засунул руки глубоко в карманы плаща и еще быстрее зашагал в противоположную от них сторону.

– Это же… я! – с хрипом выдавил из себя Павел, все еще не в силах поверить, что только что видел себя со стороны.

Матфеев молча сорвался с места и бросился следом за двойником Павла, который уже сворачивал за угол.

Павел, звонко шлепая босыми ступнями, побежал за ними.

Двойник быстро оглянулся через плечо и, заметив погоню, тоже припустился бежать.

Матфеев двигался вперед большими прыжками, широко размахивая локтями, с шумом загоняя воздух в легкие и выдувая обратно. Бегать он, в отличие от Павла, умел, и расстояние между бегущими быстро сокращалось. Матфеев неумолимо настигал двойника, который то и дело нервно оглядывался назад и безуспешно пытался прибавить скорости. Казалось, у него уже не осталось никаких шансов скрыться от погони. К тому же он, по-видимому, совершенно не знал местности и, вместо того чтобы свернуть в какой-нибудь темный проулок, бежал по центральной улице, ярко освещенной фонарями и совершенно пустой в это время суток. Справа тянулись длинные многоэтажные дома, слева проходило шоссе, по которому время от времени проносились редкие автомобили.

Неожиданно беглец резко свернул влево, выбежал на дорогу, рассчитывая, должно быть, скрыться в темном, неосвещенном парке на другой ее стороне. Сделав несколько шагов по проезжей части, он еще раз через плечо посмотрел на настигающего его Матфеева и не заметил вырулившей из-за поворота черной «Волги».

Пронзительно взвизгнули тормоза. Машина ударила человека в бок. Он, раскинув руки, упал на капот и врезался головой в лобовое стекло. Стекло с сухим треском лопнуло, покрывшись густой сеткой мелких трещин. Двойник скатился через левое крыло и упал на дорогу, гулко стукнувшись об асфальт затылком.

Машина, не успевшая еще до конца остановиться, взревела мотором, уносясь прочь от места происшествия.

Неподвижное тело лежало на спине, с раскинутыми в стороны руками и неестественно перекрученными ногами. Темная лужа крови, медленно вытекая из расколотой головы, увеличивалась в размере. В ее черной бездонной глянцевой глубине тускло поблескивали отраженные огни уличных фонарей.

Когда, тяжело дыша, подбежал Павел, Матфеев, наклонясь над трупом, уже вытаскивал у него из кармана книгу Глумза.

– Уходим. Быстро.

Матфеев корпусом оттеснил Павла в сторону, не давая взглянуть на труп, и толкнул в направлении темнеющего пролома в парковой ограде.

– А как же он? – Павел обернулся в сторону лежащего на дороге человека, в котором узнавал себя и в то же самое время отказывался в этом признаться.

– Ему мы уже ничем не поможем, – не останавливаясь и не оглядываясь назад, сказал Матфеев.

Внепроглядной темноте парковых аллей, не освещенных ни единым фонарем, Матфеев передвигался быстро и уверенно, подобно ночному зверю, обладающему способностью видеть во мраке. Павел же то и дело спотыкался о неровности грунта и вылезающие из земли корни. Если бы не страхующая крепкая рука Матфеева, он давно бы уже растянулся на устилающем дорожку гравии.

Павел был настолько ошеломлен и подавлен ужасной смертью своего двойника, которая произошла буквально у него на глазах, что слепо следовал за Матфеевым, не задумываясь, куда тот его ведет.

Вскоре поскрипывание гравия под ногами сменилось глухим стуком матфеевских каблуков и шлепаньем голых пяток Павла по каменным плитам.

– Осторожно, ступени, – предупредил Матфеев.

Павел протянул руку в сторону и почувствовал под пальцами неровные бока грубо отесанных булыжников, сложенных в стену.

– Куда мы идем? – поинтересовался он наконец.

– Скоро уже будем на месте, – ответил Матфеев, явно не имея никакого желания вступать в длительные переговоры.

Длинная крутая лестница, закончившись, влилась в узкий неосвещенный коридор.

Павел по-прежнему шел, придерживаясь рукой за стену. Внезапно пальцы его зацепились за что-то металлическое, холодное. Раздался страшный грохот, как будто на пол высыпался мешок пустых консервных банок.

– Уберите руки, – раздраженно произнес Матфеев. – Иначе вы все здесь перебьете.

«Что все?» – хотел было спросить Павел, но, решив, что Матфеев все равно ничего не ответит, счел за лучшее промолчать. Руку тем не менее он опустил.