Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз

В России продемократические выступления 2011 и 2012 гг. указывали на зарождающееся движение среднего класса за честные выборы и реформу политической системы. Но российский средний класс мал и раздроблен. К нему можно отнести только 20 % населения, а абсолютное большинство живет в бедности или на грани бедности, тогда как 10 % очень богаты и находятся выше среднего класса. Многие нуждающиеся или живущие на грани бедности надеются на скромное социальное обеспечение. Расходы на него растут, но их покрывали существенные доходы от продажи энергоносителей. Многие представители среднего класса – государственные чиновники, офицеры службы безопасности, управленцы государственного сектора и сотрудники принадлежащих государству компаний. Они зависят от государства и ценят стабильность{40}. Они не станут кусать руку, которая их кормит.

Возрастная структура также может повлиять на то, бросятся ли средние классы в демократию с головой или же будут больше волноваться о физической безопасности. В 2008‑м, за два года до «арабской весны», я предвидел вероятность того, что режим Хосни Мубарака в Египте или Зина эль-Абидина Бен Али в Тунисе могут оказаться под растущим давлением с требованиями перемен. Снижение рождаемости и уменьшение доли очень молодого населения обеспечили возможность демократизации. Социологи обнаружили, что по мере роста среднего класса в бывших авторитарных государствах, таких как Южная Корея и Тайвань, в 1960‑е и 1970‑е в рабочую силу интегрировалось больше молодых людей, увеличивалось давление с требованием политической либерализации. Важный кластер североафриканских стран – включая Ливию, Египет и Тунис – должен был достичь нужного состояния в 2000–2020 гг.{41} Но на Ближнем Востоке любой переход осложняется множеством факторов. У Южной Кореи и Тайваня были гораздо лучшие экономические перспективы. Египет все еще гораздо более «молодая» страна, чем те, которые уже совершили демократическую революцию и обрели стабильность. Большая часть молодого населения, даже образованная, борется с безработицей. Восточноазиатские экономики процветают благодаря постоянным усилиям правительств, направленным на улучшение качества рабочей силы с помощью всеобщего образования и развития промышленности, направленной на экспорт. На Ближнем Востоке системам образования необходимо выпускать больше высококвалифицированных технических специалистов и убедить граждан, привыкших работать на госслужбе, принять требования и волатильность частного сектора экономики. Пожалуй, было неизбежно, что разрушающаяся экономика и рост разногласий между светскими и религиозными силами приведут к тому, что египетский средний класс предпочтет порядок демократии. Как и в случае с потерпевшими поражение демократическими революциями 1848 г. в Европе, в итоге потребность в демократии даст о себе знать, но когда?

Китай – большой эксперимент. Если он пойдет по демократическому пути, это, пожалуй, поставит точку в споре о том, является ли демократия исключительно западной или всеобщей ценностью. К тому же это запустило бы новую волну демократии, как когда-то случилось после распада СССР. По всем сценариям экономического роста Китай должен перевалить за 15 тыс. долларов на душу населения{42} в течение следующих пяти или чуть более лет. 15 тыс. долларов дохода на душу населения зачастую становится триггером для демократизации, особенно когда в комплекте с ними идут высокий уровень образования и зрелый возрастной состав. Рост дохода на душу населения приводит к расширению среднего класса: на сегодняшний день принято консервативно говорить о 10 % от общего числа жителей страны, а к 2020 г. этот показатель может достичь 40 %. Однако, как и в других странах, многие представители китайского среднего класса были шустрыми предпринимателями, добившимися всего самостоятельно. Но есть и много управленцев и специалистов из обширного сектора государственных предприятий, которые тоже относятся к среднему классу и своим положением обязаны государству{43}.

Безусловно, недовольство проявляется все сильнее. Китайский политолог Ченг Ли в своей недавней книге «Зарождение среднего класса в Китае» находит «собранный китайскими учеными вагон свидетельств» растущего недовольства. При сравнении с представителями более бедных и более богатых слоев, по его мнению, средний класс настроен более скептически по отношению к деятельности правительства{44}. Социолог Жанг Йи обнаружил, что новый средний класс очень болезненно относится к тому, что ему пытаются заткнуть рот или лишить доступа к информации{45}. Ведущий исследователь общественного мнения Юэ Юан в 2008 г. пришел к выводу, что жители городов также «гораздо больше недовольны действиями правительства, чем население небольших городков и сельской местности». Это было удивительное открытие, потому что исторически люди склонны критиковать местные власти, но в целом лояльны центральному правительству{46}.

Многие китайцы стремятся к демократии, в том числе, как бы странно это ни звучало, представители Коммунистической партии. Партийная школа проводила конференции по вопросам демократии. Так что это вопрос времени. Проблема в том, что ни у кого нет ни малейшего представления о том, как провести политическую реформу без потрясений и беспорядков, которых всем хотелось бы избежать. На наших встречах в Китае, где мы обсуждали проект доклада, китайцы поддерживали наше желание уделить особое внимание теме роста значимости личности и соглашались, что она «будет иметь большее значение при формировании будущего». В то же время они видели в растущем среднем классе «дестабилизирующий фактор» как для богатых, так и для развивающихся стран. В богатых странах конкуренция из-за глобализации обусловила волны недовольства, а в Китае и других развивающихся странах рост значения личности и среднего класса «создал новые проблемы», например более высокие запросы и требования к правительству.