Поцелуй аиста - Тамара Лисицкая

Кате тридцать пять. Первого ребенка она родила в двадцать, второго — в двадцать пять, третьего — в тридцать, четвертого запланировали в тридцать пять, и план выполнили.

Первого рожали дома в море. Да-да! А что удивительного, что вы смотрите? Как могло быть иначе, если оба родителя родились и выросли на берегу и всю свою молодость провели под плеск волны и переборы гитары? Там и познакомились, там же и тогда поняли, что видят мир только в солнечноморском цвете. Молодой муж был инструктором йоги. Катя — просто влюбленным жителем Земли, и хотелось не дать урбанистическом системе уцепить дымной пастью самое дорогое — детей и мировоззрение. Духовно Катя была готова к такому шагу, а знакомые врачи-реформисты поддержали консультациями. В итоге в нужный срок большая компания во главе с Катей, мужем, врачом с аквалангом, другом с видеокамерой и несколькими опытными женщинами-подругами с медицинским уклоном выбралась в любимую бухту.

Было прекрасное черноморское утро, палатки раздувал ласковый ветер, кричали чайки, шумели реликтовые сосны. Катя с мужем погрузились в море, и там грелись, говорили, улыбались друг другу, а в моменты схваток муж массировал Катину спину, потом снова грелись, говорили, иногда выходя на песочек, иногда в тень, но всегда под присмотром великой природы и трезвых друзей. Когда схватки уже стали довольно серьезными и Кате больше не хотелось говорить, начали петь «Оммм». Катя сначала стеснялась издавать какие-то звуки, но в определенной фазе родов уже становится все равно, что думают о тебе окружающие, и «оммм» зазвучал и в исполнении роженицы. А ведь, оказывается, очень важно, как ты кричишь или стонешь, рожая! Если ты зажимаешься или твое испуганное тело орет, то это не очень. Нужно подружиться с болью, понять, что она партнер, важный участник события, сигнальный маяк того, что мышцы растягиваются, ребенок в пути, все нормально. Надо творчески озвучить свою боль, помочь ей округло, мелодично из тебя вытечь, заодно войдя в вибрацию с Матерью Природой. В какой-то момент Катя почувствовала, что вся черноморская прибрежная полоса поет с ней вместе, и раскачивается, и звенит в шаманском ритуале. Хотя не исключено, что это просто хвойный воздух такой концентрированный, дарящий языческие видения…

Итак, Катя смотрела в воду, в мельчайших деталях различая дно, и рыбок, и тень волн, тело ее рожало, люди вокруг пели, улыбались и снимали. Муж обнимал и массировал… Да, было больно, но так удивительно, и все так просили не спешить и не бояться, что Катя не спешила и не боялась. И в итоге родила чудесную девочку, которой сразу же сказала: «Мир тебе». Потому что первые слова отпечатываются в сознании ребенка и, может быть, определяют его судьбу.

Потом малютку до вечера обнимали, грели в солнечных лучах, знакомили с друзьями, но пуповину перерезали только на следующий день, и сделал это папа.

Через пять лет, когда девочка подросла и стала морским дьяволенком, поскольку из мори ее можно было добыть только сачком, появилось желание родить еще ребенка. Но родительское вдохновение снизошло таким образом, что дитя появилось на свет лютым декабрьским вечером, и о море никакой речи уже не велось. Что ж, рожали в ванной. Это было не так природно, но вполне уютно, с нужной музыкой, с нужным светом, с массажем уже опытного мужа. Так же появился на свет и третий ребенок. А потом случился переезд семьи в более северную страну, поиск жилья, решение ряда социально-экономических проблем… Но отходить от заданного демографического плана ребята не стали, и от рождения в ванной общежития их остановили только несколько (но, увы, серьезных) фактов, главным из которых было отсутствие личной ванной. Недолго поколебавшись, Катя выбрала классическое рождение, аргументируя тем, что ее опыт и внутренняя сила помогут ребенку пройти испытание с достоинством.

— Главное — настроение. Я буду с малышом, ему будет не страшно, я никому не дам его испугать. А завтра-послезавтра — домой. А через пару месяцев переедем в другой город — там муж будет преподавать йогу… А потом снова куда-то поедем… Жить интересно…

Мы молчали, слегка ошалевшие от всего этого. Первой ожила бойкая журналистка Александра:

— То есть как — завтра-послезавтра домой? В каком смысле?

— Ну, с ребенком домой.

Мы даже переглянулись все. Может, она немножко сумасшедшая, эта прекрасная женщина? Светленькая Таня взяла на себя роль парламентера:

— Но вы же, Катя, только сегодня поступили?

— Да. Но это ничего. Я сегодня ночью рожу, а утром, думаю, будем готовы ехать домой.

Тишина.

— Ну-ну, — сказала Александра. — Ну-ну.

И снова тишина. «Сегодня рожу», сказанное ровным голосом в этой воспаленной, забитой страхами полуячейке общества, поднялось к солнцу под потолком, смешалось там с восторгом и ужасом, а в смеси образовало какое-то очень концентрированное спокойствие. И дальше мы продолжили жить и вызревать под воздействием этой сублимации.

Таня: Знаете, Катя, вы — удивительный человек.

Катя: Все люди удивительные.

Таня: Ну, вот я дожила до тридцати четырех, и ничего необычного пока не заметила.

Катя: А это не надо замечать. Замечают в стрессовых ситуациях. А в обычные дни это все кажется стандартной программой. Вы не задумывайтесь. Живите, и все. Тело вас выручит.

Александра: Ну, хорошо, а какие-то рекомендации по контролю есть? Но такие, понятные, а не бла-бла-бла о природе боли! Чтобы любой человек мог применить!

Катя: Есть. Представляйте, что вы — цветок. Начнутся схватки — представляйте такой плотный бутон, твердый, красивый, яркий, сладкий… Это вы. И вы распускаетесь. С каждой схваткой все сильнее, и такие там лепестки красивые! Чем сильнее и дольше схватка, тем больше лепестки расправились!

Александра: Так ведь больно, блин! У меня башку просто отключило в первый раз! Я орала — и все!.. Какой цветок, тут бы тупо не обделаться…

Катя: А вот вы постарайтесь с самого начла настроиться на цветок. Сейчас начинайте. И только первая схватка, только чуть прихватило — вот он, проклюнулся цветочек. Следующая схватка — вот он еще чуть-чуть из земли вышел. И медленно его растите, пусть поднимается на стебле над землей. Пусть при сильной схватке как будто солнцем пробивается, становится таким сочным, зрелым. Где боль — там сразу и солнце! И вы вместе с этой болью раскрывайтесь, расслабляйтесь! Ни в коем случае не зажимайте мышцы при боли. Если боль задержите в себе, сдавите — помнете свой цветок, пораните. Чем больнее — тем сильнее распускайтесь!

Александра: И долго так? Распускаться долго?

Катя: Пока не родите. Пока цветок не раскроется полностью и не вылетит ваша бабочка.

Александра: Охренеть, как поэтично. Только какая там бабочка… Они ж при рождении на червяков похожи… На личинок…

Но интонации суровой Александры уже не были такими категоричными, как еще час назад. И о личинках она говорила с такой нежностью, что любое насекомое сейчас доверило бы ей воспитание всех своих мотылей, коретр, гусениц, опарышей и наяд…