Застава - Василий Головачев

– Ладно, мы подумаем, – пообещал Женя.

– Могу ещё рецепт бобрового сотэ дать.

– Запиши, пока мы пару минут поговорим, – сказал Уваров серьёзно. – Да и рецепт шашлыка тоже.

– Ага. – Володя убежал в гостиную.

– Зачем тебе рецепт сотэ? – не понял Федорчук. – Ты что, собираешься готовить блюда из бобрятины?

– Просто занял человека. Что ты хотел сообщить?

– Понимаешь, – Женя поскрёб макушку, походил по кухне, прикасаясь пальцами к чашкам и тарелкам, – технолог я не слишком опытный…

– Опусти подробности.

– Короче, чтобы не быть вахлаком, пришлось проштудировать все технологические процессы, тем более что мы переходим на крутые нанотехнологии. Я тебе уже говорил, завод делает процессоры для спутниковых бортовых компьютеров, электронные умножители изображений, антенные решётки, резонаторы… и я обнаружил, что, кроме всего этого, прописанного в технологических картах, завод изготавливает какие-то детали и узлы, которых нет в заказах.

– Ну?

– Что – ну? Мы не должны их делать! На выходе эти детали должны подвергаться ОТК, а их нет! То есть они есть, но куда-то исчезают до стадии контроля.

– Куда?

– Да я и не разбирался.

– Разберись.

– Ты… не шутишь? – неуверенно спросил Женя.

– Какие могут быть шутки? Кто-то делает на заводе левую продукцию, да ещё неизвестного назначения. Представляешь, какие могут быть последствия?

– А кому сообщить?

Уваров пожевал орешек.

– Пока никому, мне в первую очередь. А я передам кому следует во избежание геморроя. – Уваров подумал о Гордееве.

Конечно, на заводе и в самом деле могли изготавливать какое-то «левое» оборудование, не проходящее через бухгалтерию и финансово-контролирующие органы, с подачи главного технолога или самого директора, получивших немалые откаты. Но ведь в использовании мощностей завода могут быть заинтересованы и ксеноты? Интересно, что в этом случае они заказали?

– Можешь тихонько выяснить, что именно изготавливается? Чтобы только никто тебя не застукал за этим занятием.

– Попробую. Ты думаешь…

– Ничего не думаю. Скорее всего ты наткнулся на коррупционную веточку высокого начальства. Им заплатили, они тихонько организовали процесс изготовления контрафакта. Поэтому никому ни слова, работай скрытно и осторожно. Кто у вас главный технолог?

– Коробейников… Вацлав Мартович.

– Последи за ним – с кем встречается, кто к нему приходит.

– Если смогу, – криво улыбнулся Женя. – Я же не контрразведчик, в конце концов.

– Правильно, не будем рисковать. Я переговорю с одним знакомым, он подскажет, что делать. А пока – держи язык за зубами.

На кухню ворвался Володя с листком бумаги в руках.

– Вот, записал.

Уваров взял листок, похлопал приятеля по плечу и вышел.

Усевшись на заднее сиденье джипа рядом с парнем по кличке Корень (по имени его никто не звал), он позвонил Гордееву.

Переход на полностью бесконтактную связь не стал для Гордеева камнем преткновения. «Застава» и так жила по принципу «никого не видно», используя криптосистемную защиту мобильной сети, компьютерную связь, а когда нужно – и рации скрытого ношения. Но с помощниками и командирами подразделений полковник предпочитал встречаться лично, поэтому, позвонив капитану Соломину, которого все иначе как Соломой не называли, сказал только три слова:

– Шестьдесят семь, час.

Это означало, что встреча состоится через час в конспиративном терминале, расположенном на территории шестьдесят седьмой больницы. В охране больницы работали сотрудники «Заставы», которые негласно опекали два офиса в деловом корпусе, где располагалось подразделение оперативного анализа.

Машину Гордеева – «Субару Визив» – пропустили за шлагбаум на Карамышевской набережной без требования показать пропуск. Его исключительно стильный ультрасиний автомобиль знали все. Самого полковника здесь считали руководителем одной из частных фирм, снимавшей офисы в новом корпусе.

Бывший десантник ВДВ, а ныне командир спецотряда особого назначения «Заставы» Соломин Виктор Андреевич, светловолосый и улыбчивый, уже сидел в кабинете Гордеева, перекладывая на столе какие-то бумажки, диски и книги. На скрип двери он встал.

– Здравия желаю, господин фельдмаршал.

– Садись, – не принял шутливого тона Гордеев, пожимая ему руку. Включил компьютер, бегло просмотрел поступившие сообщения. – Что у тебя? Коротко и по делу.

– Слушаюсь. – Солома рассовал записки и всё остальное по карманам, подвинул книгу Ивану Петровичу. – Рекомендую почитать. Может, возьмём этого человека в отдел по правам?

– Что это?

– Сидоров, «Дар влюблённым».

Гордеев хмыкнул.

– Я уже вышел из возраста влюблённых.

– Здесь речь идёт не только о любви, но и о традициях, и о многом полезном, чего обыкновенный народ не знает. Я сам обалдел, когда мне её подсунули.

– Кто?

– Дэн.

Гордеев качнул головой.

– Разносторонний парень, не скажешь, что якут.

– Он якут? – удивился Солома.

– Дэн – аббревиатура его паспортных данных: Дугарай Эрдемович Номгон.

– А выглядит русским, и глаза не косые, как у якутов.

– Чем меньше людей знает, что Дэн вообще существует, тем лучше.

– Согласен, пусть остаётся просто Дэном.

– Как наши подопечные?

– Нормально, не суетятся, понимают ситуацию. Сан Саныч постарше, у него вообще к жизни философское отношение, Костя Ватшин в этом ему уступает, но проникся нашими проблемами и не психует. Да и жена у него умница, не запаниковала. Ребятам с ними легко.

Капитан имел в виду телохранителей.

– Всё равно рано или поздно придётся их переводить на режим «нелегал».

– В собственной стране, – помрачнел Солома.

– Орлы Васина заметили двух подозрительных типов в конторе биржи.

– Когда?

– Сегодня утром. Очевидно, «Ксенфорс» пытается восстановить своё гнездо там. А это означает, что ксеноты налаживают связи и внедряют своих агентов. Скоро придут и за хрониками.

– Мы будем готовы.

– Я не об этом.

– Я-то за передислокацию, но парней надо предупредить заранее.

– Вот и займись.

– Слушаюсь.

– Вот еще что. Мне позвонил Сан Саныч с очень странным заявлением. Он играл в преф с парнями, с которыми учился в институте, и один из них, Федорчук, работающий заместителем главного технолога на заводе микроэлектроники в Королёве…