Сладкая вендетта - Зоэ Арчер

– Если ты закончил попытки заставить мисс Уоррик обезуметь от похоти, – протянул Саймон, – то одевайся.

Далтон не стал возмущаться, что Саймон ему приказывает. Он и сам понимал, что на станцию лучше приехать одетым, нежели голым. Он развязал узел с одеждой и достал рубашку, брюки, жилет, сюртук и ботинки.

– Все это мне не подходит по размеру, – сказал Далтон. – Даже ботинки.

Марко возразил:

– Мы взяли твои размеры из досье.

– Это было до того, как я начал заниматься тяжелым трудом. С тех пор я стал крупнее. И даже мои ступни раздались.

– Мы не можем сделать остановку и зайти в магазины на главной улице, – сказала Ева. – Так что вам придется втиснуться в то, что есть.

Джек пожал плечами и принялся одеваться. В движущемся экипаже, где кроме него сидят еще трое, это было весьма неудобно.

Ева никому в этом не призналась бы, но когда Далтон натянул брюки, она вздохнула с облегчением.

На талии брюки сели хорошо, даже с небольшим запасом, но на бедрах ткань натянулась. Рубашку Джек натянул с трудом, руки еле пролезли в рукава, рубашка затрещала и на плечах даже немного порвалась по швам. Далтон поморщился.

– Ничего, под жилетом и сюртуком будет незаметно, – быстро сказала Ева.

Вот только жилет он не смог застегнуть на пуговицы, сюртук туго натянулся на плечах, а манжеты не доходили до запястий. Марко попытался прикрепить к рубашке Далтона воротничок.

– Это все равно что наряжать льва в костюм Маленького лорда Фаунтлероя.

– Черт, ты меня душишь! – прохрипел Далтон.

Марко в досаде бросил воротничок на пол.

– Ничего не выйдет, если только у нас нет запасного обода от колеса.

– Просто замотай ему шею платком, – сказала Ева и протянула Марко длинный шелковый платок.

Но Далтон вырвал его из ее руки.

– Хренов шарф я сам могу себе повязать.

И он это сделал, хотя узел получился такой неэлегантный, что Саймон закатил глаза.

– Ну вот, – прорычал Далтон. – Теперь я выгляжу как чертов принц Уэльский.

– О да, – сказала Ева, – если бы его высочество был на десять дюймов выше, на три стоуна тяжелее и провел бы годы своего становления на арене корриды, вы были бы его точной копией.

Далтон открыл рот, но прежде чем успел что-нибудь ответить, экипаж замедлил ход и остановился.

– Станция! – объявил Уолтер.

Все замерли и многозначительно переглянулись. Даже Далтон понял смысл этого обмена взглядами. Они завершили только первую часть их плана, и опасность еще далеко не миновала.

Джек остался ждать в экипаже, пока остальные осматривали станцию. Тюремщики вполне могли спрятаться внутри, так что был риск угодить в ловушку. Правда, Джек сомневался, что они могли бы так быстро добраться до станции, тем более пешком, но он не мог избавиться от страха. Далтон не допускал даже мысли, что его уволокут обратно в Данмур после того, как он так далеко продвинулся. Он уже успел глотнуть свободы, и теперь у него только один выход – убить Рокли.

Джек в предвкушении сжал кулаки. Он был готов бежать, прятаться, делать все, что будет необходимо. Оно того стоит, если Рокли примет смерть от его рук.

Прежде всего он должен оказаться как можно дальше от Данмура. Об остальном Джек подумает позже. Ему нужно будет оторваться от этих ребят из «Немезиды». Или воспользоваться ими, пока они не перестанут быть для него полезными.

В двери экипажа появилась Ева. Свет от фонарей на станции падал на нее сзади, и Джеку был виден только ее силуэт и размытые черты лица. На месте леди Уоррик могла оказаться любая другая стройная женщина. Но Далтон уже знал фигуру Евы, ее аромат. Знал, как у нее учащается дыхание, когда ее что-нибудь взбудоражит.

– Все чисто, – сказала Ева.

Джек шагнул к двери, чтобы выйти, и леди Уоррик быстро отпрянула. Она старалась держать между ними дистанцию.

Далтон ступил на гравий, которым была посыпана земля возле станции, и, прищурившись, посмотрел на огни. Саймон стоял у билетной кассы, а Марко непринужденно околачивался поблизости. Глядя со стороны, никто бы и не подумал, что в мешке у него за плечами лежат ботинки и тюремная роба сбежавшего заключенного. По платформе бродили еще несколько человек: какие-то работяги, джентльмен респектабельного вида, одетый как банкир, женщина с двумя маленькими детьми. Никаких тюремщиков или хотя бы местной полиции не было видно.

– Держитесь ближе ко мне, – тихо сказала Ева. – И постарайтесь не привлекать к себе внимания. Хотя… – она присмотрелась к Далтону, – это довольно трудная задача.

– Я выгляжу как обезьяна шарманщика, – пробормотал Джек, сдерживая желание одернуть тесную одежду. Ботинки тоже жали, но немезидовцы молодцы, что сообразили принести ему сменную обувь. На подошвах тюремных ботинок были такие же отметины в виде стрелок, как на робе, и любой, у кого в голове есть хотя бы одна извилина, сразу бы узнал отпечатки его ботинок на земле.

– Поверьте мне, мистер Далтон, никто и никогда не спутает вас с маленькой игривой обезьянкой. Разве что с одной из тех ужасных горилл, которые есть в зоопарке. Они еще бьют себя в грудь и грозно ревут.

Джек поднял руки, повернув их тыльной стороной.

– У меня меньше волос.

– Нет, в некоторых местах не меньше.

Он почувствовал жар в паху.

– Собираетесь добавить эти сведения в мое досье?

– Нет, я сохраню это для моих личных записей.

«Черт, какая же она пикантная штучка». И будь он проклят, если у него от этого не потекли слюнки.

Ева подошла к вознице экипажа.

– Мистер Уолтер, сколько мы вам должны?

– Мисс, мы в расчете. Вы вернули мне ферму. А небольшая прогулка по вересковой пустоши – это пустяки. – Он покосился на Джека. – Позвольте заметить, вы бы держали ухо востро с этим парнем. Не нравится мне его вид.

Джек чуть ли не каждый день слышал о себе вещи намного хуже. Сейчас он лишь пристально посмотрел на Уолтера и продолжал смотреть, пока тот не отвел взгляд.

– Обещаю быть острой как бритва, – ответила Ева.

Уолтер издал короткий смешок.

– Как будто вы можете быть другой.

Затем дотронулся до шляпы, щелкнул поводьями, и экипаж покатил прочь.

Джек смотрел на ярко освещенную станцию, и его одолевало острое желание сбежать. Даже пот выступил на спине.

– Все спокойно, – мягко прошептала Ева.

От неожиданности Джек вздрогнул. Еще больше его поразило, что она успокаивающим жестом положила руку ему на плечо.

– Выглядит слишком нормально. Я пять лет не видел ничего нормального.