Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - Эндрю Лоуни

Преподаватель рисования в Итонском колледже Эрик Пауэлл предложил Бёрджессу, покидавшему Итон, отказаться от зарядки, сказав: «Если ты продолжишь делать зарядку сейчас, придется делать это всегда». Этот совет молодой человек принял, сделав исключение только для плавания. Но он продолжал интересоваться искусством и на неделе гребных гонок 1931 года в Кембридже нарисовал декорации для спектакля любительского драматического клуба Дэди Райлендса «Обращение капитана Брассбаунда» – по пьесе Бернарда Шоу. В нем играли Майкл Редгрейв, тогда президент ADC (Amateur Dramatic Club – любительский драматический клуб), и будущий телеведущий Артур Маршалл. Редгрейв вспоминал, что это были «очень хорошие декорации. Бёрджесс был одной из ярких звезд университетской сцены, судя по слухам способный приложить руки ко всему»[88].

Тем летом Бёрджесс впервые встретил Энтони Бланта, который окончил Тринити-колледж годом раньше с высшими баллами и был магистрантом. Они встретились на удивление поздно, тем более учитывая, что вращались в одних и тех же кругах. Их познакомил или Майкл Редгрейв, который редактировал студенческий журнал «Венчур» с Блантом, или Дэди Райлендс[89].

«Тогда он мне не понравился, потому что он сразу начал говорить нескромные вещи о личной жизни людей, совершенно мне неизвестных, – вспоминал Блант. – Но когда я лучше узнал его, то не мог не восхититься живостью его ума и широтой интересов. Не было не одной темы, по которой ему нечего было сказать, и, хотя его идеи не всегда подтверждались доказательствами или были тщательно продуманными, в них было что-то, стимулирующее мышление, заставляющее ум его собеседника работать в новом направлении»[90].

Во многих отношениях Бёрджесс был противоположностью Бланта – скандальный, болтливый, нескромный, склонный к бунтарству, – но вместе с тем у них было много общих интересов. «Мне многое дали беседы с Гаем, – позже писал Блант. – Я часто ходил на выставки с ним и не знал других людей, с которыми мне было бы так интересно смотреть на картины или строения…»[91]

Их притягивал друг к другу и гомосексуализм, к которому оба испытывали склонность, однако неизвестно, были ли они любовниками. Питер Поллок и Джек Хьюит, которые спали и с Бёрджессом, и с Блантом, утверждали, что любовная связь между ними была невозможна, поскольку оба предпочитали «женскую» роль в половом акте. Однако брат Бланта Уилфрид говорил другу, что Энтони совратил именно Бёрджесс. Это же подтверждает Эндрю Бойл[92].

Бёрджесс, не скрывавший своих сексуальных предпочтений, часто играл роль сводника или отца-исповедника для своих друзей, сексуально освобождая их или лично (переспав с ними), или представив другим партнерам. Бланта он, определенно, познакомил с радостями агрессивного гомосексуализма. Энтони был очарован ярким, веселым, раскованным молодым человеком, который со знанием дела мог беседовать на самые разные темы. Джеффри, познакомившийся с Блантом при посредстве кембриджских геев, считал, что Бёрджесс освободил Бланта. По его мнению, «Гай олицетворял все то, что Энтони держал глубоко внутри себя»[93].

Роберт Берли, посетивший Бёрджесса тем летом, был шокирован, обнаружив собрание порнографических и марксистских трактатов на книжных полках его комнаты. Его бывший ученик явно изменился[94].

После летних каникул Бёрджесс вернулся в Кембридж на второй год обучения. Этот период оказался в высшей степени политизированным ситуацией в мире. Безработица достигла 3 миллионов, произошел мятеж моряков в Инвергордоне, Великобритания была вынуждена отказаться от золотого стандарта, и Рамсей Макдональд сформировал многопартийное коалиционное национальное правительство. В то же самое время возрастала политическая нестабильность на континенте, особенно в Германии. Кембридж не был изолирован от всех этих событий, и его реакция выразилась как в открытой, так и в тайной деятельности. Летом 1931 года было сформировано социалистическое общество Кембриджского университета. Его организатором стал Гарри Дауэс, еще один бывший шахтер. Общество стало средоточием левого радикализма в университете, там было много коммунистов.

Важной фигурой был Дэвид Хейден Гест, сын политика-лейбориста. Он поступил в Тринити годом раньше Бёрджесса для изучения философии и математической логики у Людвига Витгенштайна. После двух семестров он перевелся в Университет Геттингена, привлеченный продвинутым преподаванием в нем философии. Там он стал свидетелем зарождения нацистского насилия и пришел к выводу, что только коммунизм может противостоять Гитлеру. По возвращении в Кембридж – после двухнедельного одиночного заключения в германской тюрьме за участие в коммунистической демонстрации – он вошел в холл колледжа с эмблемой серпа и молота в руке. Гест, в комнате которого почти не было мебели, зато на самом видном месте висел портрет Ленина, стал первым секретарем университетского отделения коммунистической партии, куда входили два преподавателя – Морис Добб и Рай Паскаль, а также Джим Лис[95].

Добб был сыном богатого землевладельца из Глостершира. Он заинтересовался марксизмом во время обучения в школе Чартерхаус и в 1922 году вступил в коммунистическую партию. Он несколько раз бывал в СССР и часто выступал в Кембридже с речами о достижениях советского общества. У него была квартира в небольшом доме на Честертон-Лейн. Две другие квартиры в этом же доме занимали Рой Паскаль и Хью Сайкс Дэвис – оба марксисты. Поэтому их дом стал называться «Красный дом»[96].

2 ноября на собрании в комнатах Джорджа Китсона Кларка Бёрджесс был избран в комитет исторического общества Тринити-колледжа и услышал выступление Добба, тогда преподавателя экономики из Пемброк-колледжа, на тему: «Коммунизм: политическая и историческая теория». Бёрджесс постепенно все больше интересовался марксистскими теориями, которые оформлялись в дискуссиях с современниками, такими как Лис, утверждавший, что компромисс с властями не работает и левые должны стать более радикальными. Большое влияние на него оказало прочтение труда Ленина «Государство и революция», полученного от Дэвида Геста. Двухтомник Симпсона о Наполеоне теперь сменил фундаментальный труд Карла Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта и классовая борьба во Франции».