К вопросу о миражах - Георгий Куликов

— У меня к Вам просьба, когда приедет Сергей, пусть позвонит мне по поводу пуговицы, найденной на месте происшествия на Коломенском проезде, — тихо проговорил Женя.

— Конечно, я передам ему Вашу просьбу, — ответила Тамара.

— Тамара, а можно мне как-нибудь зайти к Вам? — робко спросил Кудрин.

— Заходите в любое время, буду рада, — прощебетала Гареева.

— Ну, до встречи, — пробормотал Женя и, попрощавшись, повесил трубку телефона.

— Как же хорошо, что поговорил с ней, — подумал он, — надо будет где-то раздобыть билеты в театр и пригласить Тамару.

Женя зажмурил от удовольствия глаза и, откинувшись на спинку стула, задремал. Вернул его из дремоты звонок телефона.

— Это Родин Сергей, ну и работку ты мне подкинул, — раздался звонкий голос эксперта.

— А что такое? — не сразу включился Женя.

— Пришлось повозиться с пуговицей, — ответил Родин, — целый день бился с фрагментарными папиллярными узорами, словно пазлы составлял, но в результате мне удалось их идентифицировать с пальчиками нашей картотеки. Судя по всему, эта пуговица принадлежала некому дважды судимому Тюрину Валерию Игоревичу. Данные на него и акт экспертизы я перешлю через дежурного по отделу.

— Большое спасибо Сергей, — ответил Женя, — с меня причитается.

— Да ладно тебе, я сейчас очень спешу, будь здоров, — сказал Родин и повесил трубку телефона.

Пока Кудрин соображал и оценивал информацию, прошло как минимум минут тридцать, и он даже не заметил, как вошел дежурный офицер и положил ему на стол пакет из РОВД.

— Надо же, как интересно получается, — подумал он, — и брошка по всей видимости находилась у Тюрина, и пуговица, найденная в квартире Ермолаевой, также принадлежит ему — это уже кое-что.

Женя достал из пакета документы, прочитал их и положил в свою папку, затем вынул пуговицу и положил ее к себе в карман.

Как было условлено, в восемь вечера Кудрин уже был в кабинете Глеба Барышева.

— Ну что, Евгений, — сказал он, пойдем брать твоего «Тюрю».

— Глеб, а можно я позвоню своему начальнику? — попросил Женя, — а то я забыл его предупредить, чтобы вечером сюда пришла наша машина.

— Конечно, звони, — ответил он.

Женя быстро набрал Николаеву и тот заверил его, что предупредит об этом дежурного офицера.

Минут через десять они уже подъезжали к одноэтажному деревянному зданию с вывеской «Шашлычная «. Оно как под копирку было похоже на «Пельменную», где они были сегодня утром.

Глеб вошел первым, а сзади него семенил Женя. Остановились в прихожей и Барышев, осмотревшись, утвердительно кивнул головой.

— Видишь за угловым столиком двух мужчин, так тот, что справа — «Тюря» — тихо сказал он. Женя присмотрелся и увидел широкоплечего немолодого мужчину с лысой головой в закатанной по локоть рубашке. Он что-то эмоционально говорил человеку, сидящему напротив.

Они быстро подошли к этому столику.

— Здорово Тюрин, а мы за тобой, — сказал Глеб.

— Что надо начальник? — развязно парировал Тюрин.

— Ты нам нужен, любезный, давай, поднимай свою задницу и пойдем в отделение милиции, — повторил Барышев.

— Никуда я не пойду, ты что не видишь — отдыхаем мы с товарищем и никого не трогаем, — проговорил «Тюря».

— Я что-то не так сказал? — громко сказал Глеб.

С соседних столиков люди как-то с опаской посмотрели в их сторону.

— Спокойно товарищи, мы из милиции, — сказал Женя.

— Тюрин весь как-то напрягся, покраснел, со злостью резко схватил правой рукой, лежащую рядом вилку.

— Не дури, Тюрин, у меня же ствол с собой, — отрезал Глеб и, подойдя к нему, схватил за воротник рубашки и вытащил его из-за стола. И тут, Женя обратил внимание на пуговицы его рубашки: они были белого цвета с черной окантовкой, точно такие, как и та, лежащая в кармане с места происшествия.

Глаза у Тюрина налились кровью, он замычал, но видя, как Женя зашел за его спину, держа руку в кармане, выбросил вилку на пол и с ненавистью спросил, — За что забираете?

— Потом все узнаешь «Тюря», — грозно пробасил Барышев, — а сейчас пойдем в отделение милиции, ну а твой товарищ пускай продолжает отдыхать, мы к нему ничего не имеем.

Они втроем вышли из «Шашлычной» и направились в сторону отделения милиции.

В кабинете Глеб слегка обыскал Тюрина и попросил того присесть на стул прямо перед его столом, а Женя расположился рядом с Барышевым.

— За что забрали? — повторил Тюрин.

— А за то, что «подвигов» ты много совершил в последнее время, — сказал Глеб.

— Чего? — растянуто проговорил «Тюря», — я же говорил, что сейчас ни при делах.

— При делах, при делах, — ответил Барышев.

— Расскажи Тюрин, каким образом у тебя оказалась брошка с танцующей балериной? — Женя вынимал из папки брошку, изъятую у «Артиста».

— Не помню никакой брошки, — скосил глаза Тюрин.

— А ты внимательно посмотри, — повторил Кудрин, показывая ему брошку.

— Слушай, начальник, не гони фуфло, — заиграл желваками Тюрин и зло сплюнул на пол.

— Прекрати плевать, здесь тебе не улица, отвечай на поставленный вопрос, — повысил голос Барышев.

— Ничего не буду говорить, не «вешай» на меня цацку, — проворчал Тюрин.

— А вот это — объяснение известного тебе «Артиста», который написал, что выиграл у тебя ее в карты несколько дней назад, — сказал Женя. Он вынул его из своей папки и показал Тюрину.

Наблюдая за уловками Тюрина, Женя вдруг вспомнил, как еще в школе милиции, преподаватели говорили, что при опросе подозреваемого в преступлении, нужно стараться добиться бесконфликтных ситуаций. Важно, чтобы он признал объективно установленные факты и был готов дать признательные показания.

— А вот, Валера, еще объяснения двух человек, с которыми в тот вечер ты играл в карты в подвале пункта приема макулатуры, — не спеша проговорил Кудрин, — они пишут, что тоже видели, как ты ставил на кон эту брошку.

Было заметно, как глаза Тюрина заметались из стороны в сторону, а руки нервно цепляли колени.

Ну, признаю, — немного помолчав, сказал Тюрин, — нашел ее неделю назад на улице.

— А на какой улице, случайно не на Коломенском проезде? — уточнил Женя.

— Не помню, нашел и все тут, — он стоял на своем

— А вот я тебе скажу, что ты ее «нашел» в квартире на Коломенском проезде, — проговорил Кудрин, — ну-ка отверни рукава рубашки.

Тюрин, не совсем понимая просьбы, раскатал оба рукава своей рубашки и Женя увидел, что на правом рукаве отсутствовала пуговица.