Идеальное преступление - Иван Сербин

Андрей вошел в обширный холл, затопотал на второй этаж.

Дверь в квартиру была открыта. Таня стояла перед зеркалом, наводя красоту. Впрочем, ей не требовалось уделять много времени макияжу. И так мужики на улице оборачивались. Высокая, стройная, обладающая притягательным шармом, фантастически красивая, в ссоре Таня становилась просто прекрасной. Холодность шла ей, придавая природной красоте изысканный аристократизм.

Андрей остановился на пороге, не закрывая дверь, держась за створку, как будто та могла послужить щитом. На его появление не отреагировала. Никак. Словно он был прозрачным, как стекло. Щелкнул замок наверху. Соседка «пошла в магазин». До второго этажа и обратно. Дремлет в нашем человеке потомственный чекист. Чужие ссоры — бальзам на сердце.

— Танюш, — неловко промямлил Андрей, — извини. Так получилось. — Жена молчала, продолжая подкрашивать ресницы. Презрение шло от нее волнами. Холодное и колючее. — Сам не знаю, что на меня нашло…

Она положила тушь в крохотную косметичку, подвела губы, закрыла сумочку, повернулась к мужу.

— Ключи от машины, — сказала, как холодной водой окатила.

— Танюш…

— Ключи от машины, — тем же ровным, тяжелым, как каток, тоном потребовала она. — И не заставляй меня ждать.

— Танюш, сейчас вместе поедем. Мне только переодеться, — забормотал он быстро. — Пять минут, а?

— Ключи. — Она шагнула к нему. В карих глазах ее горел злой огонек. Татьяна посмотрела ему за плечо, сказала резко и неприязненно: — Доброе утро, Анна Михайловна. Вам интересно, о чем мы говорим?

— Доброе утро, Танечка. Я вот в магазин собралась… — донеслось с лестничной площадки старушечье шамканье.

Андрей спиной почувствовал, как Анна Михайловна потряхивает предусмотрительно прихваченной тряпичной сумкой, пропитанной картофельной землицей.

— Он уже открылся. А в нашей квартире никаких магазинов нет. — Татьяна посмотрела на Андрея. — Закрой дверь. Не надо делать наши проблемы достоянием всего подъезда.

— Танюш. — Андрей вошел в прихожую, закрыл дверь, точно зная, что старушка поспешно приникнет пигментированным ухом к двери.

Анна Михайловна, неутомимая «стукачка» всех времен и народов, жила здесь с тех самых пор, когда эти вот трехэтажки отстроили пленные немецкие солдаты. Случилось это то ли в сорок шестом, то ли в сорок седьмом. Нештатная труженица «невидимого фронта», она написала столько «сообщений» в «товарищеские органы», что их можно было бы издать пятидесятитомным собранием сочинений.

— Таня! — взмолился Андрей. — Десять минут, ладно? Я мигом.

— Ключи. — Татьяна протянула длинную, красивую ладонь.

Андрей вздохнул, покорно полез в карман, достал ключи и отдал жене. Она обошла его и открыла дверь.

— Анна Михайловна? Вы все еще здесь?

К вечеру об этой ссоре узнают все старушки района.

Татьяна выскользнула из квартиры, а Андрей… Андрей почувствовал мерзкий привкус металла на языке. Подобное случалось с ним всякий раз, когда он нервничал. А сейчас Андрей нервничал, да еще как.

Конечно, размышлял он, стаскивая пальто и испачканный костюм, никто не сможет винить Танюшку за то, что ее терпение в конце концов истощилось.

Андрей прошел в ванную, набрал воду в большой таз, опустил туда брюки. Пиджак и пальто сунул в ящик для белья, чтобы потом отправить в чистку. Конечно, проще было бы сдать в чистку и брюки, но Андрей решил, что, если он их постирает собственноручно, это послужит своеобразным знаком добровольной капитуляции. Сам набедокурил, сам убираю. Андрей умылся, почистил зубы. Хорошо бы душ принять, да некогда уже.

Сотовый телефон, крохотный «Эриксон», лежал в прихожей на столике. Андрей прошлепал в коридор, взял трубку и набрал номер. Ответили почти сразу.

— Андрей? — не без раздражения спросил Чернозерский. Он был президентом банка и, как большинство президентов большинства банков, не любил, когда что-то шло не по плану. — Ты знаешь, который сейчас час, а?

— Виталий Михайлович, — Андрей почувствовал, что невольно краснеет, — я немного задерживаюсь.

— Спасибо, что предупредил, Андрей! — В голосе Чернозерского прозвучал оглушительный сарказм и оглушительное же недовольство. — Между прочим, ты поставил меня в дурацкое положение. Десять минут назад я должен был выехать на важные переговоры. Ты понял, Андрей? А теперь попробуй отгадать, чем я занимаюсь вместо этого? — Андрей только вздохнул. — Молодец. Отгадал. И как, по-твоему, почему? А? Правильно, потому, что моего первого заместителя, то есть тебя, до сих пор нет на месте, в то время как в банке куча работы! Андрей, если бы ты был обычным клерком, я бы подписал приказ о твоем увольнении полчаса назад!

— Виталий Михайлович, произошло недоразумение… э-э-э…

— Только не надо мне лапшу на уши вешать!

Андрей замялся. Рассказать о своих ночных похождениях он, естественно, не мог. А врать не хотел. Не хватало еще, чтобы Чернозерский понял, что его заместитель врет.

— Понимаете, Виталий Михайлович… Так получилось. Вчера выпил дома и отключился.

В трубке повисло изумленное молчание. Наконец Чернозерский пробормотал:

— Нуты даешь, Андрей. Знаешь, мой папа, царствие ему небесное, в свое время учил меня не злоупотреблять удовольствиями, если удовольствия мешают делу. Ты хоть представляешь, сколько денег сейчас уплывает из наших карманов благодаря твоей вчерашней пьянке? Нет? Если я назову сумму, ты упадешь в обморок. В общем так. Я сейчас помчусь на переговоры, а ты пулей сюда. И по дороге держи наготове мобильный. Я скажу Татьяне, чтобы переадресовывала звонки на тебя. И не отключайся, пока не утрясешь все дела. Понятно?

— Понятно, Виталий Михайлович, — ответил Андрей, кивая старательно, словно Чернозерский мог его видеть.

— Но вообще ты меня здорово удивил сегодня.

На этой неопределенной ноте Чернозерский повесил трубку. Зажав сотовый под мышкой, Андрей потрусил в спальню. Достал из шкафа отутюженный костюм, сорочку, галстук, туфли. Вспомнил, что машину забрала Танюшка, чертыхнулся. Деловая круговерть уже захватывала его, несла, тащила за собой, засасывала, словно болото. Он принялся торопливо одеваться. Побриться не успел — ладно. Небольшая щетина ему даже к лицу. До банка добираться минут сорок, а то и весь час. Застегивая левой рукой запонки, посмотрел на циферблат «Картье». Начало десятого, а к десяти должны приехать важные клиенты, «фирмачи» из Ростова, относительно кредита.

Затянув узел изящного галстука, Андрей взглянул на свое отражение в большом зеркале. Нормально. В меру элегантен, хотя щетина все-таки заметна сильнее, чем он надеялся. Но небритость смотрится лучше, чем плохая выбритость. Андрей стащил с вешалки новое пальто, набросил на плечи.

С телефоном в руке пошел в гостиную. Где-то здесь стоял его «дипломат». Оставил вчера, вернувшись с работы. А, вот он, у столика. В этот момент зазвонил телефон. Колесо коммерции — огромная махина — покатилось, грозя настигнуть и подмять, раздавить, расплющить.