Клянусь луной - Ширли Басби

— Что за черт! — воскликнул Патрик, едва придя в себя. — Кто эта ненормальная?

— А, — с улыбкой протянул Найджел, — я смотрю, ты еще не имел удовольствия быть представленным знаменитой Тии Гарретт?

— Он не встречал Тию! Бедняга! — рассмеялся незнакомый джентльмен из соседнего экипажа. — Ты много потерял, дружище. Но как это возможно? Не знать мисс Тию! Да о ней судачит вся Англия. Правда, скандал случился лет десять назад, да только что с того? Помнишь дуэль между Рэндаллом и юным Гарреттом? О, только не говори, что не помнишь!

Патрик неуверенно кивнул:

— Кажется, теперь припоминаю. Девчонка бежала с любовником, а когда брат застукал беглецов, двое погибли, сражаясь на шпагах. Ведь погибли, я ничего не путаю?

— Все верно. Был жуткий скандал. Семья пыталась его замять, но куда там, — подтвердил словоохотливый незнакомец. — Когда на дуэли погибают два джентльмена из знатных семей, причина не может не всплыть. Все только и говорили что о погубленной репутации мисс Тии.

— Даже удивительно, что ты ее не знаешь, — заметил Найджел. — Наверное, ты посещал Лондон тогда, когда она бывала в отъезде. Да и сама мисс Тия долгое время не рвалась в столицу, предпочитая отсиживаться в провинции вместе с матерью и сводной сестрой — Эдвиной, кажется.

— Жаль бедняжку Эдвину, — подхватил один из приятелей Найджела. — Тень скандала упала и на нее. Она так долго не могла выйти замуж! Хотя вроде лет пять назад на ней женился один охотник за богатыми невестами. Неприятный тип!

— Альфред Херст, — подсказал Найджел. — Скверный человек, это точно. Да еще такой невоспитанный, пусть даже его и приглашают в некоторые дома из-за его родственников.

Патрика вовсе не интересовала судьба незнакомой Эдвины. Зато ее сестра, обладательница сочного, соблазнительного рта и нахальных манер, не оставляла его мыслей. Он решил вернуть беседу в нужное русло.

— Но почему эта мисс Тия позволяет себе гнать лошадей, распугивая прохожих? Это против всех правил хорошего тона. Неужели у нее совсем нет стыда?

Найджел рассмеялся: .

— Ты не знаешь Тию! Она не просто смирилась с клеймом падшей в глазах общества женщины — нет! Она возвела свой грех в ранг достоинства и швыряет это достоинство в лицо нам, обывателям. Ей абсолютно все равно, что о ней думают люди, и она делает то, что хочет. Знаешь, ведь сейчас она вхожа во все приличные дома, исключая тех, кто мнит себя снобом! Она достаточно знатна и богата, чтобы перед ней открывались любые двери. Правда, если какой-нибудь джентльмен начинает ухаживать за ней, его семья старается оградить его от Гарреттов, чтобы, не дай Бог, не связать себя родственными узами со скандально известной девицей.

— А как же лорд Гейл? — перебил Найджела один из приятелей. — Он целый год пытался добиться расположения Тии и даже поклялся, что она будет принадлежать только ему.

— Да уж, его родители потратили уйму времени и сил, чтобы уговорить сына пожить немного в провинции, подальше от прекрасных глаз мисс Гарретт.

— Но зачем, — удивился Патрик, — кому-то связывать себя узами брака с опороченной девицей?

— О, ты просто с ней не знаком, — подмигнул Найджел.

— И не имею ни малейшего желания знакомиться, — покачал головой Патрик.

Синие глаза Найджела блеснули.

— Пари?

— Какого рода?

— Ты переменишь свое мнение о ней прежде, чем снова вернешься в свое захолустье!

— А я считал, что ты заключаешь пари только тогда, когда уверен в выигрыше, — насмешливо протянул Патрик.

— Так пари? — упрямо повторил лорд Эмбри. Неожиданно Патрик усмехнулся:

— Черт с тобой, Найджел! Если ты так хочешь потерять свои деньги, пусть будет пари. Мне жаль тебя, приятель: я согласен только на очень крупную ставку.

Ничего не подозревая о заключенном друзьями пари, Тия с удовольствием правила лошадьми. Она знала, что этот бешеный галоп вызывал неудовольствие прохожих, но ей было все равно. Да и зачем задумываться о произведенном впечатлении, если в глазах общества она навсегда останется парией, «той самой мисс Гарретт»? Все равно о ней будут судачить, и в ее погубленной репутации был даже свой плюс — Тия могла вообще не считаться с правилами хорошего тона.

Думая об этом, Тия доехала до своего дома на Гросвенор-сквер, который купила четыре года назад после смерти матери, и, соскочив с подножки, бросила поводья груму. Стягивая на ходу черные перчатки из тонкой кожи, она кивнула дворецкому и направилась к себе, чтобы переодеться. Осторожный кашель Тиллмана за спиной заставил ее обернуться. Дворецкий взглядом указал на конверт, лежащий на трюмо.

Тия сразу узнала знакомый почерк. В ее глазах мелькнуло неудовольствие.

— Он сам принес письмо или с кем-то передал?

— Сам, мисс. — Дворецкий поджал губы. — Я последовал вашим указаниям и не впустил его в дом, хотя для меня невыносимо трудно обращаться столь непочтительным образом с членом вашей семьи.

Тиллман служил у Гарреттов очень давно и знал Тию с рождения. Именно поэтому он мог позволить себе неодобрительные высказывания.

Тия подняла тонкие брови и хмыкнула:

— Что-то я не припомню, чтобы Херст значился хотя бы в одной ветви фамильного древа Гарреттов. Или я ошибаюсь?

Сухая фигура Тиллмана напряженно застыла, и он ответил с укором:

— Он член семьи вследствие брака, заключенного…

Тия непочтительно фыркнула:

— Можешь считать его членом семьи, это твое дело. — Она брезгливо взяла письмо и направилась к лестнице. — Но ты не должен ни при каких условиях впускать этого скользкого типа в мой дом. Даже если он будет с Эдвиной!

— Мисс! — пискнул дворецкий. — Вы же не хотите запретить мне пускать в дом вашу сестру?

— Сводную сестру, — рассеянно поправила Тия, поднимаясь по ступеням. — Для нее моя дверь всегда открыта, но не для ее мужа.

Тия вошла к себе, бросила перчатки на туалетный столик и швырнула малиновую шляпу на кровать. Усевшись в кресло — скорее поспешно, чем грациозно, — она развернула письмо. Как всегда, Херст просил денег. Чего же еще? Самоуверенный тон нахала просто удивлял! Промотав состояние Эдвины за первые четыре года брака, он принялся за сестру жены.

Впервые встретив Альфреда шесть лет назад, Тия безошибочно определила в нем мота и охотника за чужими деньгами. К сожалению, все ее попытки уберечь сестру от неудачного брака оказались тщетными. Эдвина, которой тогда было восемнадцать, твердо стояла на своем. Она была не просто упряма, но и влюблена в красавчика Альфреда, сумевшего обаять ее за считанные дни.

— Тебе везде чудятся негодяи! — возмущенно заявила Эдвина, оборвав сестру, когда они в очередной раз поспорили насчет личности Херста. — То, что ты обожглась на Рэндалле, не дает тебе права обвинять всех красивых мужчин в вероломстве и подлости! Да ты просто завидуешь мне! Ты ревнуешь, вот что! — запальчиво кричала Эдвина. — Ты даже к маме меня ревновала, когда она вышла за моего папу и оставила вас с Томом!