Дитя ворона - Лука Каримова

Проснулась Энья от воя. Тьма окружала ее, хоть глаз выколи. Прищурившись, увидела она песчинки звезд и даже краешек луны.

«Волк воет, может, он меня услышит».

— Помогите! — взмолилась она, и крик ее эхом разнесся по тоннелю.

Вой прервался, а через несколько минут она услышала, как зашуршало что-то сверху: на землю посыпались комья земли и мелкие камушки. Прижалась Энья к ледяной стене, боясь, что как бы ей чего на голову не упало.

— Если есть там кто-нибудь, то я здесь! Меня зовут Энья, помогите!

Зарычали сверху и вновь наступила тишина.

Горько заплакала девочка, чувствуя себя одинокой и брошенной, без солнца, оставила ее и храбрость. Сидя на земле и утирая слезы, стала она тихонько напевать песенку о теплых лучах, журчании ручьев, приветливом покачивании крон мудрых дубов и о теплых заботливых объятьях.

Выплакавшись вволю, побрела Энья наощупь к выходу. В пещерах стояла тишина, нарушаемая лишь звуками стекающей по камням воды и храпом из разных ответвлений. Под потолком то там, то здесь, тускло светились камни.

Нить вывела ее к пещере гоблина. Громкий храп известил Энью, что ее похититель спит крепким сном. Присмотревшись, увидела она, что на его серую руку с давно не стриженными грязными ногтями намотана нить.

Прижав ладошку ко рту, чтобы громко не дышать, Энья осторожно подошла к спящему.

«Нужно как-то освободиться», — протянув руки, она решилась на отважный шаг. Осторожно двигая тонкими пальчиками, Энья потянула за кончик нити и… освободила ее от вялой руки гоблина.

Неторопливо пятясь назад, она покинула пещеру и вышла в коридор.

Сердце гулко стучало, девочка не знала куда бежать и двинулась по дорожке вверх. Неизвестно, сколько она блуждала, но, невзирая на усталость, продолжала свой путь, надеясь, что за очередным поворотом появится выход или щель, куда бы она могла пролезть.

Внезапно тишину пещер нарушил гневный рык, стали постукивать секиры. Энья догадалась, это гоблин очнулся и понял, что она сбежала. Стиснув ниточку в руке, девочка вбежала в новое ответвление коридоров и бросилась по нему вперед, спускаясь все ниже и ниже, едва не спотыкаясь. Тьма внезапно сомкнулась вокруг нее, заставив Энью почувствовать страх. Сердце громко стучало, отдаваясь в висках и оглушая ее. Так захотелось, чтобы рядом появился хоть небольшой лучик света. Что-то зашевелилось в ее волосах, и она испуганно вскрикнула. Перед ней засверкала желтая бабочка. Порхая крыльями, та летела вперед, указывая девочке дорогу.

Энья стала спускаться по крутым ступеням, каждый раз удивляясь, как она еще не подвернула себе ногу.

Вдруг насекомое впорхнуло в расщелину. Если бы Энья была не такой худенькой, то вряд ли бы смогла туда пролезть. Ей пришлось почти лечь на землю, пригибая голову, прежде чем она очутилась в огромной пещере. Здесь расщелина под потолком была в разы шире и, если бы не высота, то Энья смогла бы свободно туда пролезть.

Бабочка осела на выпирающий из стены камень, затем перелетала на второй и третий, пока Энья не поняла, что все эти выступы — ее шанс попасть наверх. Обмотав нить вокруг талии и задрав подол платья повыше, она стала взбираться. Стук кирок приближался, поторапливая девочку.

— Хоть бы не сорваться, хоть бы не сорваться, пожалуйста, — молилась она, цепляясь за камни вслед за бабочкой, пока не схватилась за край. С трудом она выбралась наружу. Лежа на мокрой от росы траве, вдыхая окружившие ее запахи и глядя на звездное небо, Энья широко улыбнулась. Но ей еще предстояло добраться до дома или быть может даже до деревни. Она обернулась по сторонам и поняла, что очутилась на странной равнине покрытой травой, камнями и зияющими в ночи черными расщелинами. Справа виднелись верхушки деревьев. Бабочка исчезла, словно ее и не было.

Энья побежала в сторону леса, пока не услышала позади себя знакомый вой. Но не успела она остановиться, как ее подбросило в воздух, и она очутилась верхом на огромном черном волке. Энья вцепилась в его холку руками. Зверь нес ее на себе, перепрыгивая через расщелины. Ветки кустов хлестали Энью по бокам, и она вжалась лицом в шею волка, пока он не вывез ее к замку герцога.

Нехотя отпустила девочка зверя. В лесном полумраке блеснули его глаза синим цветом, и скрылся он среди кустов.

С трудом передвигая ногами, добрела Энья до входа в оранжерею, где стоял клавесин. Прилегла она на скамеечку и так и уснула, свернувшись калачиком. Приснилась Энье золотая бабочка. Она порхала над головой девочки, осыпая пыльцой и щекоча курносый нос, пока Энья ее не смахнула.

Стояла перед ней, облаченная в полупрозрачные светлые шелка, ее матушка. Бронзовые волосы рассыпались по ее плечам. Расправила она руки, словно крылья, и заключила Энью в объятья. Гладила ее по головке, целовала ссадины на детских щечках и те, как по волшебству, исчезали.

— Матушка, как ты здесь очутилась? — спросила Энья, чувствуя окутавшее ее тепло и нежность.

— А я и не уходила, золотинка моя, и всегда была с тобой, оберегая, — с нежностью ответила Риена, гладя дочь по волосам.

— Так это ты была бабочкой и вывела меня из подземелья гоблинов?

Матушка ей кивнула и сказала:

— Не я одна о тебе беспокоюсь, никогда не отчаивайся. Помни — ты не одна, и близкие люди всегда будут рядом и придут к тебе на помощь. Главное — не теряй надежду.

Энья кивнула и, улыбнувшись, закрыла глаза, чувствуя, как ее продолжают гладить. От того она и не поняла, что ее подняли на руки и принесли в освещенную теплым светом комнату. Затем осторожно разрезали нить на щиколотке, смазали ранки целебным маслом и присели рядом.

Лишь на миг Энья приоткрыла глаза и слабо улыбнулась:

— Я знала, что ты меня найдешь…

Энья проснулась, и первым, кого девочка увидела, стал спящий в кресле герцог. Мужчина положил ноги на пуфик, его длинные волосы разметались по плечам, под глазами залегли темные круги, скулы заострились, а на щеках была едва заметная щетина. Помятая рубаха и уставший вид ничуть не портили его внешности, и Энья по-прежнему считала Девона невероятно красивым.

«Когда-то мы с Сюзет видели в книге портреты королевской семьи. Там были принцы, но Девон ничуть на них не похож, скорее... он выглядит как король».

Девочка не понимала, почему же со всеми богатствами и достоинствами чародея, матушка выбрала отца.

Выбравшись из-под одеяла, она подползла к краю кровати и прикоснулась ладошкой к щеке герцога, и его глаза резко распахнулись. На секунду Энье почудилось, что они были цвета расплавленного золота. Но ее ослепил солнечный луч, и она часто заморгала, а когда перестала тереть глаза, герцог смотрел на нее глубокими синими глазами.

— Кажется, мне стоит тебя наказать, — он тяжело вздохнул и уперся ладонями о подлокотники.