Хрустальный мир - Роуз Сноу

Мгновенно мастерская, включая все картины и тетю Катарину, превратилась в яркие разноцветные кристаллы. Затем это коснулось и дяди Эдгара. С любопытством я смотрела на дядю, который, как и вся остальная обстановка, приобрел сверкающие очертания. Белая куртка для гольфа тоже выглядела более красочной, чем раньше, так как на ней постоянно вспыхивали радужные отблески. В напряжении я ждала, когда стеклянный мир вокруг меня расколется, но ничего не произошло. Я раздраженно повторила свой вопрос, глядя дяде Эдгару прямо в глаза. Но он только смотрел перед собой, как будто в мыслях уже играл в гольф.

– Покажи мне, как умерла тетя Катарина, – повторила я чуть громче. Вопрос эхом отразился от стеклянных стен. Слова призрачно повисли в воздухе, но ничего не произошло. Удивленная, я повернулась по кругу. При этом почувствовала, как мое сердце болезненно забилось. Ничего подобного раньше никогда не случалось. Хрустальный мир всегда реагировал на меня.

– Что здесь происходит? – прошептала я и оказалась совсем близко от дяди Эдгара. Его взгляд прошел сквозь меня без малейшего признака жизни. Я осторожно коснулась его плеча. Понятия не имела, к чему это должно привести, но надеялась, что хоть что-нибудь случится.

Но ничего не изменилось. Никакого треска, никаких осколков.

Видимо, я оказалась в ловушке в этом сияющем хрустальном мире, беззвучно сверкающем передо мной.

– Эй! – воскликнула я, обращаясь к дяде Эдгару, который казался холодным и застывшим. – Почему ты не реагируешь? – но кроме того, что холодный кристалл резанул меня по пальцам, ничего не произошло.

Ужасная паника промелькнула внутри. Могу ли я оказаться в ловушке здесь навсегда? При этой мысли меня бросило и в жар, и в холод одновременно.

– Выпусти меня! – крикнула я наконец и направилась к застывшей Катарине. Но и ее хрустальная фигурка не треснула. Оклеенные обоями стены, картина с черной розой, даже окно с видом на сад образовали нетронутый стеклянный мир, который, казалось, издевался надо мной. Потому что я пыталась разобраться в истине, которая меня не касалась.

Как там выразилась Кейт? Она чувствовала, что дядя Эдгар запирает все, что связано с Катариной, в уголке его души, куда он никому не давал доступа – даже себе.

– Выпусти меня! – закричала я в приступе отчаяния и на мгновение схватилась за хрустальную оконную ручку, но она не сдвинулась с места. Я лихорадочно побежала обратно к дяде Эдгару и снова попыталась добиться от него хоть какой-то реакции, в то время как голос внутри меня говорил, что это бессмысленно. Наконец, вся дрожа, я села на пол и задумалась. До сих пор силы у моего дара всегда истощались – если это произойдет и на этот раз, я когда-нибудь сама собой вернусь в большой холл.

Если, конечно, правила не действовали иначе в этой закрытой правде дяди Эдгара.

Внезапно на меня свинцовым грузом навалилась усталость, и через мгновение я оказалась у подножия большой лестницы.

Я почувствовала такое облегчение, что у меня подкосились колени, поэтому как можно незаметнее оперлась о перила, стараясь не показывать свое изнеможение.

– Мне очень жаль, что мы впервые официально встречаемся при таких обстоятельствах, – сказала Кейт Престону и Блейку. – Я представляла себе это по-другому.

– Не беспокойтесь об этом. Сегодня все идет не так, как планировалось, – ответил Престон, странно взглянув в мою сторону. Видимо, ему было жаль, что между нами так сложился разговор в машине. Я как раз собиралась дать ему понять, что тоже представляла это по-другому, когда дядя Эдгар схватился за сердце и рухнул на ступеньки.

– Эдгар! – закричала Кейт и бросилась к нему. – Что с тобой? Где болит? Это сердечный приступ?

Дядя Эдгар вздохнул и покачал головой.

– Нет. Все это было… слишком для меня.

В течение нескольких секунд рядом с ним оказались и двое его сыновей.

– Папа, все правда в порядке? – спросил Блейк.

Дядя Эдгар сделал несколько глубоких вдохов и на мгновение закрыл глаза.

– Да. Я знаю, что такое сердечный приступ. Не волнуйся, все хорошо, – хрипло ответил он. Однако одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что слово «хорошо» очень далеко от истины.

Главная улица Блэк-Кросса встретила нас украшенными к Рождеству магазинами, которые тесно жались друг к другу. Между домами тянулись красивые огоньки, и даже фасады были украшены звездами и ангельскими крыльями, так как до праздника оставалось всего три недели.

– Невероятно, не правда ли? Впереди еще двадцать один день, а Тимоти, Перри и Джереми уже снова ссорятся из-за подарков. Каждый год мы с Трэвисом делаем ставки на то, кто из них уронит елку.

– Хотел бы я быть там. Рождество в семье Бейкер, – с тоской заявил Грейсон, поднимая воротник своего пальто. Холодный ветер дул нам навстречу, пока мы шли по длинному торговому ряду, высматривая магазин Аманды. – У нас на Рождество только один коллапс. А именно тетя Ширли, которая не может остановиться, когда пьет гоголь-моголь, а затем поет одну песню за другой. Скажу вам, это не то представление, которое хотелось бы видеть или слышать.

Я искоса бросила на Грейсона короткий взгляд.

– Кажется, как раз для таких вещей и нужна семья.

Я буквально почувствовала всем своим телом ледяной взгляд, которым он одарил меня.

– Насколько я помню, тебя даже не было в пабе, когда я пел, ты была занята своей вероломной подругой Карлой.

– Хорошие истории так и начинаются.

– И это была хорошая история, – усмехнулась Лили.

Мы прошли мимо небольшой посудной лавки, где рядом со светящимся оленем стоял толстый Санта-Клаус, который механически двигал рукой вверх и вниз, как будто махал нам.

Грейсон фыркнул.

– Но мое представление не сравнить с представлением моей тети. Даже в пьяном состоянии оно было гораздо более впечатляющим.

Лили натянула свою серую шерстяную шапочку, прежде чем подойти к Грейсону.

– Конечно, да. Своим вокальным талантом ты развлекал весь паб. Это у тебя просто в крови.

Скептицизм на худом лице Грейсона нельзя было не заметить.

– Даже если ты говоришь так только для того, чтобы польстить мне, я приму этот комплимент, потому что это правда.

– Правда – растяжимое понятие. – Хотя эти слова задумывались как всего лишь небольшая колкость, я знала, как они прозвучали.

Правда на самом деле была растяжимым понятием. То, что было непреложной истиной для одного, вовсе не означало того же для другого. Все мы сформированы нашими взглядами, воспоминаниями и восприятием, которые отличаются от взглядов других людей, даже когда мы попадаем в одну и ту же ситуацию. Невольно мои мысли вернулись к дяде Эдгару и его версии истины, которую он, очевидно, держал в секрете. После инцидента в Грин-Манор Блейк настоял на том, чтобы позвонить доктору Монтгомери, и тот специально приехал осмотреть дядю Эдгара. На самом деле, это был не сердечный приступ, но тем не менее семейный врач рекомендовал моему дяде меньше волноваться в будущем. Поэтому неудивительно, что Блейк переживал. После этого мы только один раз коротко поговорили друг с другом и решили в будущем быть еще более осторожными и свести личные встречи к минимуму. Как бы ни было больно, я знала, что это правильное решение. Потому что, помимо падения мистера Чапмена, в окрестностях произошло еще несколько стычек и различных споров.