Без маски - Вирджиния Хенли

— Я так люблю смеяться… — Девушка улыбнулась. — А когда я была совсем маленькой, гувернантка говорила мне, что громкий смех указывает на плохое воспитание.

Старая графиня хмыкнула.

— В детстве ты была слишком своенравной и несговорчивой, и никакая гувернантка ничему не могла тебя научить.

— Вы помните меня?! — в изумлении воскликнула Велвет.

— Да, конечно. И помню, что ты была развита не по годам, отличалась от всех прочих детей. Как же я могла бы тебя забыть? Кроме того, ты очень напоминала мне Бесс Хардвик. Это, доложу я тебе, была совершенно особенная женщина… Впрочем, о ней мы поговорим в другой раз, ибо ее жизнь — отдельная история. Итак, на чем я остановилась?

— Вы говорили о том, что Лондон стал пуританской общиной.

— Вот именно. Тебе следует иметь в виду, что здесь всякая малость считается грехом, а все радости запрещены. Любовные утехи, впрочем, разрешаются, но не для удовольствия — в этом не должно быть и намека на радость. Смотри-ка, я заставила тебя покраснеть! Ничего не поделаешь, придется тебе привыкать к моим двусмысленным и даже не всегда приличным по нынешним меркам высказываниям — уж очень я все это люблю.

Первую остановку в Лондоне Монтгомери сделал в Темпле, где, предъявив золотых дел мастеру и банкиру по совместительству все необходимые бумаги, открыл счет на свое имя. Заодно Монтгомери решил узнать, что думает Сэмюел Лоусон о нынешнем положении вещей в столице.

— Как идут дела, мистер Лоусон?

— О, мы, ростовщики процветаем, и это до определенной степени свидетельствует о том, что Лондон, как и вся Англия в целом, по уши в долгах. Обыватели злы, как голодные собаки. Им не только приходится жить под пятой солдат, но еще и платить за это из собственного кармана.

— Вы полагаете, что простые люди устали от всего этого и хотят тихой, спокойной жизни?

— Как ни крути, а прежняя жизнь была лучше, — пробормотал Лоусон.

Лорд Монтгомери исходил весь город вдоль и поперек, заглядывая даже в узкие проходы и переулки, — искал подходящий дом, где можно было бы открыть свою контору. Наконец он остановился на улочке Солсбери-Корт, где арендовал длинный узкий дом с помещением для конторы на первом этаже и обставленными комнатами — на втором. Помимо всего прочего, к дому примыкала небольшая конюшня, где он мог держать спою лошадь. Ну и самое главное: дом находился в очень удобном районе — от него можно было за несколько минут добраться до Темпла или выйти к Темзе.

Затем лорд Монтгомери отправился к парикмахеру, так как носил длинную прическу, что рассматривалось здесь как намек на роялистские симпатии. Он, однако, отказался коротко остричь волосы — такой уродливый стиль предпочитали «круглоголовые» — и решил лишь немного подрезать локоны, а потом, зачесав их назад, стянуть на затылке черной лентой.

После этого Роберт заказал себе два новых наряда — черный и темно-серый, именно такие цвета носили пуритане. А купленные им батистовые рубашки совершенно не имели кружев и застегивались у самого горла.

Прогуливаясь по Лондону, где бы он ни находился, Роберт прислушивался ко всем разговорам, имевшим хотя бы отдаленное отношение к Кромвелю. Благодаря этому он узнал, что в городе ходит множество слухов о покушениях на лорда-протектора. Кроме того, узнал, что здоровье Кромвеля постоянно ухудшалось.

А через несколько дней он решил, что настало время отправиться в Уайтхолл, чтобы собственными глазами взглянуть на то, что там происходило.

Сев в седло, лорд Монтгомери отправился на верховую прогулку вдоль Стрэнда, чтобы понаблюдать за обстановкой в Уайтхолле. Территория вокруг старого Савойского дворца кишела вооруженными людьми, и было ясно, что проникнуть туда почти невозможно.

Прежде чем вернуться к себе на Солсбери-Корт, Роберт зашел в лавку старьевщика в Чипсайде, где за шесть шиллингов приобрел поношенный мундир, принадлежавший когда-то лейтенанту войск парламента. Порывшись в коробах со споротыми латунными пуговицами и фестонами, нашел в одном из них потускневшие капитанские нашивки. Доставив покупки домой, Роберт основательно поработал иголкой, пришивая на мундир новые нашивки, и лишь после этого отправился спать.

На следующее утро, поморщившись, лорд Монтгомери надел вражескую форму. Но изменником себя он не чувствовал, испытывал лишь легкое нервное возбуждение, размышляя о своих дальнейших действиях.

Одевшись, Роберт прицепил к поясу шпагу, отсалютовал своему отражению в зеркале и отправился к Темзе.

В этот утренний час людей на пароме было совсем немного. Высадившись у причала старого дворца, Монтгомери деловито зашагал по присыпанной гравием дорожке, ведущей к Уайтхоллу. Встретившегося на его пути стражника он одарил таким строгим взглядом, что солдат поторопился вытянуться в струнку и отсалютовать капитану мушкетом.

Не моргнув глазом Монтгомери прошел на территорию дворца и уверенно зашагал дальше, как если бы точно знал, куда направляется. Проходя мимо группы солдат, он коротко кивнул им и продолжил свой путь. Войдя в Уайтхолл вместе с несколькими офицерами, облаченными в такие же, как у него, мундиры, Монтгомери, ориентируясь на запах, двинулся прямиком на кухню. Шум здесь из-за звона посуды и звяканья кастрюль и горшков стоял оглушительный, так что кухаркам и поварятам, чтобы услышать друг друга, приходилось перекрикиваться. Осмотревшись, Монтгомери приблизился к полной женщине в полосатом фартуке, сидевшей в стороне за столом и с аппетитом поглощавшей завтрак. Подмигнув ей, он сказал:

— Не позволите ли присесть с вами рядом?

Женщина ответила ему широкой улыбкой:

— Сделайте одолжение. — Она с восхищением окинула взглядом стройного широкоплечего офицера. — Но что привело вас на кухню, капитан?

Он наклонился к ней и вполголоса произнес:

— Инспекция.

Толстуха уставилась на него в изумлении:

— Но что вы собираетесь здесь… инспектировать? Пищу? Или, быть может, поваров?

Грейстил Монтгомери приложил палец к губам.

— Некая особа, занимающая очень высокое положение, изволила высказать определенные подозрения.

— Ах, так вот почему еда на подносе, предназначавшаяся Старому Ноллу, вернулась нетронутой… Должно быть, он решил, что мы хотим отравить его.

— Успокойтесь, моя дорогая. Пока что я не обнаружил у вас на кухне ничего подозрительного.

Женщина поджала губы.

— Очень надеюсь, капитан, что вы ничего не обнаружите и в дальнейшем. Позвольте предложить вам небольшое угощение, чтобы вы могли лично убедиться в качестве наших продуктов и блюд.

Она вскочила из-за стола и куда-то ушла. Вернулась же через несколько минут с подносом, уставленным тарелками с копченой ветчиной, яичницей и жареными почками.

— Вот, отведайте это.

Роберт с удовольствием позавтракал, после чего с улыбкой сказал: