Шейх - Амира Ангелос

На прием она пришла совсем другая. Губы накрашены ярко‑красной губной помадой. Непослушные волосы собраны в высокий узел, из которого выбивалось несколько тонких белокурых завитков. Черное платье с облегающим корсажем, глубоким декольте и высоким разрезом, чтобы показать длинные стройные ноги.

Запредельно сексуальна, так что горло перехватило от похоти. Хотелось схватить ее за этот высокий хвост и волоком в ближайшую постель.

У меня было много женщин, даже слишком. Но ни к одной не было такой силы вспыхнувшего желания. Похищал я впервые. При этом не могу понять, что в русской особенного.

И ведь не мальчишка, гормоны уже гораздо спокойнее, мне тридцать шесть. Шейх двух племен, бизнесмен и владелец межнациональных корпораций, с тех пор как отец начал сильно болеть пять лет назад, я вынужден был встать у руля. Год назад отца не стало. Мачеха все еще не оправилась от горя. А матери я в глаза не видел – русская шлюха, сбежавшая из гарема отца. Он никогда не произносил ее имени. Меня вырастила мачеха, достойная женщина, которую отцу подобрал совет. Наследница и дочь шейха соседнего племени. Отец был с ней очень счастлив.

И вот сейчас, после его смерти, семейство шакалов – клан младшего брата отца, моего дядьки, начали делать всевозможные попытки урвать кусок наследства. Приходилось с ними сражаться. Быть осторожным и все время на чеку. Я не могу себе позволить слабость. Но Виталия… она походит именно под это определение. А значит опасна. Утолить голод и избавиться в ближайшее время. Вернуть отцу. Ни одна женщина на моем пути не сумела сделать меня слабым или эмоциональным. И ей не позволю.

Я должен думать о своем народе, и заниматься тем, чтобы делать их жизнь лучше. Отец учил меня тому, что долг на первом месте. Развлечения – временны. Пусть русская дикарка посидит в грязи и сырости, подумает о своем поведении. Мне некогда заниматься ее укрощением. Пара дней в тюрьме, и я получу идеальную рабыню.

Виталия

Возвращение в реальность дается мне нелегко, тело будто налито свинцом, даже чтобы разлепить веки приходится приложить неимоверные усилия.

Наконец мне это удается, приоткрываю глаза и оглядываю помещение в котором нахожусь. То, что я уже не в скорой сразу понятно. Совершенно другие запахи. Сырости, плесени. Тут промозгло, неуютно. От темных стен веет холодом. Оглядываюсь по сторонам. Место, в котором нахожусь похоже на тюрьму. Очень похоже! Потому что вместо двери тут… Решетка. Я в клетке!

Как я могла попасть в тюрьму, за что?

Лихорадочно вспоминаю события. Авария, скорая, долгая дорога и странный укол, после которого все померкло перед глазами. Где я? Где Ксения?

- Помогите! Кто-нибудь! – кричу, срывая голос. Горло пересохло, нестерпимо хочется пить.

- Пожалуйста! Помогите!

- Ты чего орешь? – ко мне направляется мужчина, точнее – сгорбленный старик в черной национальной одежде. Он говорит на ломаном английском, и я с трудом понимаю его.

- Где я? Почему меня заперли здесь?

- Откуда мне знать?

- Выпустите!

Вместо ответа мужчина поворачивается ко мне спиной и начинает ковылять обратно, в темноту. Меня охватывают ужас и отчаяние, бросаюсь к решетке, дергаю ее, словно мне под силу справиться с металлом, и кричу в истерике:

- Нет! Не уходите! Скажите хоть что-нибудь! Дайте воды! Пожалуйста, умоляю, пить!

Мужчина останавливается. Снова поворачивается ко мне, а потом ни слова не говоря уходит. Я еще пару раз кричу ему вслед слово «пожалуйста», а потом бессильно сползаю на бетонный пол своей клетки. Внутри паника заполоняет разум, я не в состоянии сконцентрироваться и обдумать свое положение. Меня трясет.

- Баа, - слышу вдруг по-арабски, и я смотрю на него испуганно. - Ты хотела воды, - добавляет, немного подумав, на английском.

Так как я продолжаю смотреть на него не шелохнувшись, снова добавляет:

- Пей.

Старик вернулся, а я даже не заметила, поглощенная своими страхами. Он протягивает мне пластиковую бутылку, сквозь решетки. Хватаю его за руку, бутылка падает к моим ногам.

- Где я? Почему я здесь? Где моя сестра?

Мужчина резко вырывает руку.

- Ты хотела пить? Пей! И прекрати задавать вопросы. Я не тот… кто ответит на них.

- А кто ответит?

- Жди.

Жадно перевожу взгляд на бутылку. Пить хочется дико. Но мне страшно.

- Сделай глоток первым, - обращаюсь к мужчине. Но он лишь качает головой и снова направляется во тьму.

Подбираю бутылку с пола, иду в угол своей камеры, где лежит грязный матрас, на котором я очнулась. Нельзя падать духом. Меня обязательно найдут. Отец сделает все возможное. Если это похищение… то будет международный скандал. Вряд ли арабам это нужно.

Но кто похитил меня? Зачем?

Поневоле вспоминаю шейха. Но не могу поверить, что он. Да, меня прятали от него. Но зачем столько сложностей? Из-за пощечины? Из-за того, что надерзила ему?

Арабы самолюбивы, да. Мужчины тут имеют куда большее эго, нежели европейцы, тем более русские. Но похитить… Вряд ли я стою таких ухищрений. Шейх что, и аварию подстроил? Слишком сложно! Если это так, то где же он? Почему не появился передо мной, чтобы насладиться моим унижением?

Готова ли я просить прощение за свое поведение перед ним?

Да… готова. Все что угодно, лишь бы поскорее покинуть это место.

Но я не хочу думать, что все так. Предпочитаю вариант что это похищение с целью выкупа. Шейхи не портят отношения со странами. Им это не выгодно. А вот какие-нибудь дикие племена, промышляющие похищениями и торговлей рабами – запросто. Это их хлеб. Возможно я попала к таким.

Отец меня вытащит. Обязательно. Я верю в это всем сердцем!

Кадир

- Отец девушек развернул целую кампанию по спасению своих дочерей, Кадир. В принципе, это было ожидаемо. Он едет к тебе во дворец, - сообщает Юсуф на следующее утро.

Я могу справиться с Николаем легко. Но зачем воевать и напрашиваться на неприятности, если можно их избежать?

- Скажи, чтобы подготовили самолет, - приказываю Юсуфу. 

- Полетишь на родину? – спрашивает он удивленно. – Хочешь лицом к лицу с безутешным отцом увидеться?

- Да. Встречу его, как и подобает, гостеприимно. Да, и пусть Ксения тоже будет в самолете. Со мной полетит.

- Ты уверен, что она не расплачется и не расскажет отцу правду?

- Отчим. Он ее отчим, и насколько я ее изучил, сильных чувств ни к нему, ни тем более к сводной сестре она не питает. Посмотрим заодно предел ее подлости.

О да, мне нравится наблюдать за человеческой натурой, за пороками. Еще с детства я заметил за собой этот интерес. Испытывать человека деньгами, властью. Испытывать женщину еще интереснее. Мне интересно было интересно понять, почему женщины так легко предают, изменяют. Бросают своих детей. Как моя мать.