Разгадай мою смерть - Розамунд Лаптон

— Случайность звучит как-то нехорошо, Би; давай лучше назовем это сюрпризом.

— Ладно, скажи, как можно устроить себе подобный «сюрприз», если презервативы продаются на каждом углу?

Ты звонко рассмеялась, ласково поддразнивая меня за мою серьезность.

— Видишь ли, некоторые люди в такие минуты полностью отдаются страсти.

Да, я уловила твой скрытый намек.

— И что ты теперь намерена делать?

— Толстеть, толстеть, а потом родить малыша.

Ты рассуждала как ребенок, ты вела себя как ребенок, куда тебе было становиться матерью?

— Би, не злись, это же радостная новость.

— Ваша сестра задумывалась об аборте? — продолжает задавать вопросы мистер Райт.

— Нет.

— Вас воспитывали в католической вере?

— Да, но она не хотела делать аборт вовсе не из-за этого. Единственный католический догмат, который принимала Тесс, — это принцип сегодняшнего дня.

— Простите, я не знаком с основами католицизма.

Конечно, для суда это не имеет значения, и все-таки я хочу, чтобы мистер Райт знал о тебе не только сухие факты, собранные в толстые скоросшиватели.

— Это означает, что жить нужно здесь и сейчас, — поясняю я. — В настоящем. Не задумываясь о будущем и не цепляясь за прошлое.

Я никогда не покупалась на данное утверждение, находя его чересчур легкомысленным и гедонистическим. Полагаю, этот постулат навязан греками. Видимо, Дионис очень пекся о том, чтобы католики не лишились удовольствий, и по-свойски внес свою лепту в религиозные принципы.

Мне хочется, чтобы мистер Райт имел в виду кое-что еще.

— С самых первых дней, когда ребенок представлял собой не более чем набор клеток, Тесс уже любила его. Вот почему она считала свое тело чудесным сосудом и даже мысли не допускала об аборте.

Мистер Райт кивает. Уважая твои чувства, он делает почтительную паузу.

— На каком сроке у ребенка диагностировали муковисцидоз? — осведомляется он.

Мне приятно, что он сказал «у ребенка», а не «у плода». Ты и твой малыш для него уже не безликие создания.

— В двенадцать недель, — отвечаю я. — Поскольку у нас в семье эта болезнь наследственная, Тесс прошла генетическое обследование.

— Это я.

На другом конце трубки ты едва сдерживала слезы.

— Будет мальчик.

Я уже догадывалась, что ты скажешь дальше.

— У него обнаружили муковисцидоз.

Ты произнесла это по-детски беспомощно. Я не знала, что ответить. Мы обе слишком много знали о муковисцидозе, банальные утешения были ни к чему.

— Ему придется пройти через те же муки, что испытал Лео…

— Это было в августе? — осведомляется мистер Райт.

— Да, десятого числа. Через четыре недели Тесс позвонила мне и сказала, что ей предлагают экспериментальную генетическую процедуру для лечения малыша.

— Что конкретно ваша сестра знала об этой процедуре?

— Как объяснила Тесс, ребенку вводят здоровый ген, который замещает ген муковисцидоза, причем это осуществляется внутриутробно. По мере развития плода здоровый ген полностью вытесняет собой дефектный.

— Как вы восприняли известие?

— Испугалась возможных рисков. Сначала тех, что связаны с вектором, затем…

— С вектором? — перебивает меня мистер Райт. — Извините, я не…

— Вектор — это средство доставки нового гена в организм; такси, если хотите. Роль переносчиков часто исполняют вирусы, так как они обладают высокой способностью инфицировать клетки и параллельно доставляют в них новый ген.

— Вы — настоящий эксперт в этом вопросе.

— В нашей семье мы все эксперты-самоучки. Из-за Лео.

— Всем известно, что во время генетических испытаний люди часто умирают из-за отказа жизненно важных органов…

— Пожалуйста, хотя бы дослушай! В качестве переносчика выступает не вирус. Разработчикам удалось создать искусственную хромосому, которая доставит ген к клеткам малыша. Никакого риска для ребенка! Фантастика, правда?

Звучало действительно фантастически, однако меня совсем не успокаивало. Я «включила» старшую сестру на полную катушку:

— Допустим, проблем с вектором не будет, а как насчет модифицированного гена? Что, если он не только лечит муковисцидоз, но еще и оказывает иное, неизвестное действие?

— Пожалуйста, не причитай.

— А вдруг проявится какой-нибудь жуткий побочный эффект? Вдруг ген вызовет нарушения, которые заранее нельзя даже предсказать?

— Би!

— Хорошо, если ты считаешь это «небольшим риском»…

Ты оборвала мою жаркую речь:

— Мой ребенок болен муковисцидозом, стопроцентно болен — большая, жирная цифра сто. И если лечение дает ему все шансы выздороветь, я обязана рискнуть.

— Ты сказала, что хромосому вводят в живот?

— Ну да, а как еще передать ее ребеночку? — По голосу я поняла, что ты улыбаешься.

— То есть генная терапия окажет воздействие и на тебя.

Ты вздохнула. Издала усталый вздох младшей сестры, которой надоели нотации старшей.

— Тесс, я твоя сестра. У меня есть право волноваться за тебя.

— А я — мать своего ребенка.

Такого ответа я от тебя не ожидала.

— Я напишу тебе, Би.

Ты положила трубку.

— Она часто писала вам? — спрашивает мистер Райт.

Ему вправду интересно, или это имеет существенное отношение к делу?

— Да. Как правило, в тех случаях, когда предполагала мою негативную реакцию. Либо когда просто хотела разобраться в себе, привести в порядок мысли и ей был нужен молчаливый слушатель.

Не знаю, догадываешься ты или нет, но мне всегда нравились твои монологи. Правда, они частенько выводят меня из себя, зато какое облегчение — хоть на время освободиться от роли критика.

— Полиция предоставила копии писем Тесс, — кивает мистер Райт.

Прости, мне пришлось отдать им все письма.

Мистер Райт улыбается.

— Особенно запомнились «земные ангелы».

Приятно, что он обратил внимание на вещи, важные лично для тебя, а не просто для следствия.

«Все эти люди, которых я совершенно не знаю, день за днем, месяц за месяцем, год за годом трудились, чтобы найти лекарство. Во-первых, исследования проводятся на деньги некоммерческих фондов. Представляешь, рядом с нами есть ангелы! Ангелы в белых халатах или твидовых юбках — те, кто устраивает благотворительные пробеги, организует сладкие ярмарки, прилагает массу усилий ради того, чтобы в один прекрасный день чужой ребенок излечился от страшной болезни».