Торговец душами - Мария Морозова

месяцев назад… Тогда мы с Вастеном еще встречались, но про первое убийство я ничего не слышала. Видимо, тогда оно казалось слишком обычным, чтобы мой жених-следователь стал что-то мне рассказывать.

– Пять жертв… Наши не справляются?

– Преступник не оставил ни улик, ни зацепок, как ни странно, – вздохнул волк. – Свидетелей тоже нет. Я вчера успел посмотреть кое-какие материалы и переговорить с вашими следователями. Не могу сказать, что они сработали плохо, просто убийца оказался слишком хитрым и предусмотрительным.

– Значит, я отвлекаю тебя от реального дела…

– Не отвлекаешь. Попробую работать на два фронта, мне не в первый раз. Тем более твой случай тоже нельзя так просто оставить. Гниль, поражающее живое…

– Да уж, – я поморщилась.

– Я не слишком хорошо в этом разбираюсь. Но почему она никогда не селится в живых организмах?

Немного помолчав, ответила:

– Гниль проникает к нам через особый канал, мы называем его Свищом. Это что-то вроде небольшой дыры в пространстве, которая соединяет нас и Ту сторону. Свищ образуется и может функционировать только в том месте, которое статично. А люди, животные и прочие твари постоянно двигаются. По идее, даже если бы канал открылся внутри человека, он бы очень быстро оборвался, не оставив после себя никаких следов. Плюс к этому, считается, что от проникновения Гнили внутрь разумных их защищает душа, ну или аура, если тебе больше так нравится.

– А если человек долго лежит без движения на одном месте? Например, в больнице? Кома и все такое?

Хм, толковый вопрос. Если честно, мне даже в книгах не попадалось нечего похоже, но если просто взять и прикинуть…

– Оценочное время, которое должно пройти от формирования Свища до устойчивого очага Гнили хотя бы на единицу по шкале Грея – примерно две-три недели, – произнесла задумчиво. – Теоретически, лежащий неподвижно человек может попасть под Свищ, но вот практически… Нет ни одного задокументированного случая. К тому же, даже коматозников двигают, моют, поворачивают. А в настоящий магический стазис людей кладут не так уж часто. И мне кажется, стазис с Гнилью просто не совместим.

– Ков сидел в тюрьме.

– Нет. Это не подходит. Он же там не строго в одном месте сидел. Ходил на прогулки, на обеды. Даже в каком-нибудь самом маленьком карцере есть возможность двигаться.

Конечно, есть совершенно фантастический вариант, что в этой тюрьме издеваются над заключенными, приковывая их к креслу или кровати на долгие недели, но что-то мне в него не верится. Даже если бедняга Ков попал на такую пытку, и прямо у него внутри открылся Свищ, то потом он все равно должен был оборваться. Ну или остаться на своем изначальном месте. А вся Гниль из организма – рассеяться. Чтобы очаг сохранил такую устойчивость даже после обрыва Свища, ему должно быть года два, не меньше. По крайней мере, в обычном случае. С человеком все может быть совсем по-другому, но мне кажется слишком невероятной идея, что Гнили хватило нескольких дней, чтобы угнездиться.

– Надо бы проверить эту тюрьму, – пробормотал оборотень. – Мало ли что.

– Проверь, – согласилась я.

Действительно, мало ли что? Тут ни в чем нельзя быть уверенными.

– Что это вообще за субстанция? Нет, я знаю теорию, но ты, как человек, который с ней работает, что можешь рассказать?

– Работаю… – хмыкнула, а потом отвернулась к окну, глядя на пролетающие мимо поля. – Сколько веков мы уже боремся с Гнилью, а так и не поняли ее суть до конца. Некоторые считают, что у нашего мира просто дефектная оболочка, которая пропускает через себя всякое с Той стороны. Вроде как там – загробный мир, а Гниль – души умерших, которые хотят вернуться. Кто-то считает, что первый Свищ был результатом чьего-то жуткого эксперимента, повредившего энергетику нашего мира и пошло-поехало… А однажды я наткнулась на совсем уж странную теорию: мол, наш мир связан с другим, представляющим собой его зеркальное отражение. Во всех смыслах зеркальное. И противоположные энергии этих миров просто диффундируют друг в друга.

Покосившись на мужчину, попыталась понять, как он отнесся к обилию таких умных слов. Тормозившим он вроде бы не выглядел, даже наоборот.

– И там, на той стороне, может быть своя Гниль, но уже от нас?

– Может, – пожала я плечами. – Только это всего лишь теория без единого доказательства. С самого момента создания Гильдии мы все пишем и пишем отчеты, собираем их, ведем статистику, которую считаем и анализируем. И ничего. Никакой закономерности. Ни пространственной, ни временной. Смогли только понять, как она себя ведет, попадая к нам, и составили все эти шкалы, термины, инструкции… Очень многим, и мне тоже, хотелось бы засунуть какое-нибудь записывающее устройство в Свищ и посмотреть, что там. Но пока не получается. Артефакты не работают, обычная техника сразу выходит из строя. Может когда-нибудь получиться и это, но пока…

– А тебе какой вариант нравится?

– Мне? Наверное, никакой. На души умерших эта субстанция вообще не похожа. Диффузия – интересно, но ведь люди появились в этом мире не сразу, и получается, что до появления Чистильщиков все должно было десять раз покрыться Гнилью. Получается, самый правдоподобный – второй вариант, но я даже не представляю, что за эксперимент это мог быть.

Я помолчала, потом неожиданно для самой себя призналась:

– Иногда мне кажется, что Гниль, она… в некотором роде живая. Другая, странная форма жизни, существующая в ином измерении. И очень опасная для нас.

– Тогда Честер Ков может быть первым случаем симбиоза.

В ответ я просто скривилась. Вот только этого нам не хватало...

В Оксвиле мы сразу же отправилась к бывшей соседке Кова. Трисия Кракертон жила на четвертом этаже симпатичного старого дома без лифта. Ей оказалась весьма корпулентная дама с гордой осанкой, укутанная в цветастый шелковый халат. Открыв дверь, лена Кракертон даже не спросила наших имен, а просто махнула рукой, приглашая внутрь. Мы проскользнули мимо многочисленных сумок и коробок, стоящих по всей квартире, как будто женщина даже не начинала разбирать их после переезда, и оказались в гостиной.

– Прошу, садитесь, – сказала лена, устраиваясь в мягком кресле. – Не обращайте внимания на беспорядок, это я снова собираюсь переезжать к Норкам.

– Возвращаетесь?

– Да, там прекрасное место. Милая квартирка, садик, да еще и в два раза дешевле, чем здесь. А раз дом чист, бояться больше нечего.