Люди и ящеры - Алексей Барон

– А об этом знают?

– Об этом знают все. Иначе сын машиша поступить не может. Но поскольку об этом знают все, у тебя есть причина для побега. Хорошая причина, лучше не придумать. А если ты сбежишь, никто не сможет обвинить меня в предательстве. Так?

– Да, это так, только есть одна трудность.

– Какая?

– Меня очень хорошо стерегут. Машиш еще раз квакнул.

– Не знаю, так ли уж я хорошо заглядываю вперед, но я вижу, что ты сбежишь, мягкотелый.

– Прости, но ты это хорошо видишь? – с сомнением спросил Мартин.

– Очень хорошо. Не стоит беспокоиться. Подойди ближе. Смотри.

В свете костра на ладони машиша тускло поблескивали два золотых перстня. В виде змей, пожирающих собственные хвосты.

Мартин не мог не подивиться. Он всегда был сторонником той точки зрения, что законы развития разума универсальны. Но чтобы так... Перстни вплоть до деталей походили на изделия древних скифов Земли. Из какого-нибудь кургана в Северной Таврии.

– Они совершенно одинаковые, – задумчиво сказал машиш. – Их сделал великий мастер, который уже умер. К моей первой свадьбе. Моя первая уффики... – Тут машиш запнулся. – Ее тоже нет. Так вот. Один перстень я дарю тебе.

Мартин отстранился.

– Я не могу взять этот перстень, машиш.

– Почему?

– Мягкотелые очень ценят любовь.

– Любофь?

– Да. Когда два существа, офса и уффики, совсем принадлежат друг другу. Очень близко. Понимаешь?

– Понимаю ли я? Хог...

Машиш вдруг встал и прошелся по площадке. Потом, глядя на звезды, сказал: – Мою первую уффики звали Уйсифи. Она давно уже в гостях у Мососа. После нее были и моложе, и горячее, и веселее, и даже умнее. Но ни одна не получила перстня. Даже не видел никто. И не увидит. Хог! Понимаю ли я любофь?

– Извини. Я не хотел тебя обидеть, машиш.

– Ты не виноват. Я даже рад, что могу поговорить об этом с тобой. Больше не с кем, схаи к такому не приучены. А жаль. Хорошо, что мягкотелые тоже чтут любофь.

– Особенно первую.

– Да. Первую. Ничто в этой жизни не повторяется, Мартин. Иногда кажется, что повторяется, а приглядишься – нет, не то. Другое. Чуточку новое.

– Нельзя дважды войти в одну и ту же реку?

– Вот-вот. Нельзя. Мои мысли ты выражаешь лучше меня.

– Это не я выражаю. Так говорил один наш древний мудрец.

– Правильно говорил. Будет хорошо, если схаи и мягкотелые узнают мудрость друг друга.

Машиш вздохнул, отвернулся от звезд и сел на свое место.

– Но это случится не сейчас, Мартин. А пока бери перстень.

– Все равно не могу, – сказал Мартин. – Это ведь твоя память об Уйсифи.

– Да, память. Я хотел оставить эти перстни своей дочери. Но ты можешь взять. Ты даже должен взять, – каким-то изменившимся, приглохшим голосом сказал старый ящер.

– Должен? Но почему?

– Да потому, что спас сына Уйсифи! Это она благодарит тебя моими руками. Дар из страны Мососа. Нельзя отказываться. Понял?

– Теперь – да. Со всех сторон, машиш.

– Хог. Хорошо. Моя Уйсифи будет довольна. Машиш помолчал, а потом заговорил другим, уже деловым тоном:

– Второй перстень будет у того, кого я пришлю. Или пришлет другой машиш сивов, если я не доживу до нужного времени. Перстень будет означать, что мы готовы к переговорам о мире или даже союзе с мягкотелыми.

– Это возможно?

– Да. Но только в крайнем случае. Если моему племени будет грозить гибель, а твой машиш согласится помочь.

– Гибель от хачичеев?

– Вряд ли. От Су Мафусафая. Учти, когда сивы будут воевать с Мафусафаем, твоему Поммерну станет полегче. Согласится ли из-за этого Поммерн помогать сивам?

– Это будет решать машиш Бернар Второй. Но я думаю, что такое возможно. И я буду просить его об этом, очень просить. Большего обещать не могу, машиш.

– Хог. Я понимаю. И благодарю тебя.

– Хог. Я тоже благодарю тебя.

– Мосос тебе поможет, Мартин.

– Мосос? Я же не схай.

– Для Мососа важно, какая у тебя душа, а не тело. Мы ведь задумали доброе дело. Такое бывает редко. И Мосос един для всех, как бы его ни называли.

– А кто такой Мосос?

– Очень просто. Мосос – это вера в то, что все не напрасно. Думающему без этой веры невозможно жить. Без нее не хочется делать хорошее. Без нее мысли могут убить друг друга и серьезно искалечить голову.

– Да, люди и схаи многому научатся, если начнут разговаривать, – признал Мартин.

Уханни как-то печально квакнул.

– Уже начали. Благодаря тому, что ты решился идти в Схайссы, Мартин. Один, без оружия и без злого умысла. Это подвиг. Еэ, подвиг. Только не вздумай спорить с машишем, я знаю что говорю. А ты все еще находишься в Схайссах, мягкотелый...

– Ну, с этим не поспоришь. И когда я должен бежать?

– Ты целый день спал. Спи еще день. Скажи, что заболел. Хзюка подтвердит. Завтра я пришлю утомителя духов пусть беснуется до вечера. А ночью, когда утомитель сам устанет, убегай. Только учти, утром я отправлю погоню. Совсем серьезно. Если поймают, то убьют. Это неприятно.

– И даже очень, машиш.

– Я тоже так думаю. Только тебя начнут искать у перевала Хосс, через который ты пришел. А ты отправишься на юг, сделаешь петлю и выйдешь к перевалу Грор.

– Грор? – удивился Мартин. – Прости, но там же земли хачичеев.

– Верно. Племя большое, дикое, сырое мясо могут есть. Они сначала убивают и лишь потом пытаются понять, кого убили. Поэтому в первый день никому и в голову не придет искать тебя на их земле.

– Никому, кроме хачичеев, – усмехнулся Мартин. – Я там не пройду.

– Хо! Один, конечно, не пройдешь, от тебя даже шусс на охоте сбежал. Но опытный воин провести сможет. Только обратной дороги у него уже не будет. Дважды хачичеев не надуешь.

– Нельзя, чтобы он погиб.

– Нельзя. Тебе придется взять проводника с собой, и это полезно. Будет связной, если захочешь что-нибудь отправить. Мягкотелые его не растерзают?

– Нет. Мы не считаем, что схаев нужно убивать только за то, что они схаи.

Было похоже, что машиша эта информация не слишком убедила. Он помолчал, а потом сказал:

– Я дам тебе одного из лучших воинов. Мартин стукнул себя кулаком по животу.

– Он будет жив, пока я жив, машиш.

– Это крепкое слово. А ты сможешь перетащить его через льды? Наша кровь быстро стынет.