Сколько у тебя? 20 моих единственных!.. - Карин Боснак

— Занимались сексом! — взвизгнула я, перебивая. Точно. Мы занимались сексом на заднем сиденье роскошного джипа его мамочки. О Боже! У-упс! В смысле — вот черт!

Помните, Грег-Идиот-Из-Ист-Виллиджа был № 19, а Роджер — № 20? Так вот, Дэниэл — это № 2.

У меня закружилась голова — как такое могло случиться? Разве это возможно? Неужели мое признание о сексе с двадцатью мужчинами должен был выслушать именно один из двадцати? Какое унижение! Конечно, я обречена гореть в аду! Я поднялась, подхватила сумочку и направилась к выходу. За спиной послышались шаги.

— Делайла, постой, — позвал Дэниэл. — Прости. Мне следовало промолчать, но я хотел остановить тебя, прежде чем ты наговоришь лишнего.

— Прежде чем я наговорю лишнего? — расхохоталась я. — Тогда следовало прервать меня после слов «Благословите, отец, ибо я согрешила»!

— Да, ты права, но, пока ты не начала рассказывать о маме и Дейзи, я даже не подозревал, что это ты.

Я остановилась в дверях и обернулась. Невероятно. Поверить не могу: Дэниэл — священник. Он стоял передо мной, зеленоглазый, с немытыми светлыми волосами — точно такой, каким я его помнила. Ну, кроме костюма, конечно.

— Я так виноват, Делайла, — тихо произнес он. И во взгляде я увидела раскаяние. — Правда, очень виноват.

— Да, я тоже. — И с этими словами отвернулась. Но, потянувшись к дверной ручке, почувствовала его руку на своем плече. Воспоминания о нашей единственной ночи пронеслись в памяти как кадры киноленты. Сцены сменяли одна другую, словно в слайд-шоу.

Осень 1993 года. Я приехала домой из колледжа на выходные. Мы с подружками хохочем. Мы на концерте Сантаны[14]в «Джонс бич». Ржем, потому что понятия не имеем, кто такой Сантана. (Это было задолго до его триумфального возвращения.) Мы пришли на этот концерт, только чтобы подцепить парней. Я пришла, чтобы подцепить парней. Парня. Одного конкретного парня. Не Дэниэла. С Дэниэлом я переспала, чтобы заставить того парня ревновать.

Как неудобно!

Мы с Дэниэлом ушли с концерта раньше и спутались на заднем сиденье того самого роскошного джипа. Он на меня не смотрел — глаза его были закрыты, лицо исказилось. Почему-то он не мог взглянуть на меня. Я не стала спрашивать почему — предпочла не знать, притворилась, что не замечаю.

Припоминая все это сейчас, я задумалась: Дэниэлу не понравился секс со мной, потому что он уже тогда знал, что хочет стать священником? Или он стал священником, потому что его разочаровал секс со мной? Вновь повернувшись к нему, я осторожно коснулась черно-белого воротничка.

— Это из-за меня? — спросила я. Мне необходимо было знать.

Дэниэл отрицательно помотал головой:

— Нет, нет, не из-за тебя, Делайла. Клянусь.

— Уверен?

— Абсолютно. — Взяв мои руки в свои, Дэниэл умолял меня не уходить: — Пожалуйста, прошу, вернись и поговори со мной. Я хочу помочь тебе разобраться с этим, правда.

Я смотрела на Дэниэла, и мне было жаль его. Жаль себя. Жаль нас обоих, потому что оказались в ужасно неловкой ситуации.

— Я уже все узнал, — продолжал он. — Так что все равно.

Я вздохнула. Он был прав.

— Ладно, — чуть помедлив, согласилась я. Дэниэл радостно улыбнулся. Пока он вел меня в дальний тихий угол церкви, чтобы спокойно поговорить, я не удержалась и заметила: — Знаешь, обычно я лучше выгляжу.

Дэниэл ухмыльнулся:

— Не сомневаюсь.

В течение следующего часа мы с Дэниэлом подробно обсуждали мои проблемы. Хотя я пришла не за отпущением грехов, тем не менее начинала злиться из-за того, что он не давал мне его. Я упорно настаивала на своем раскаянии, а Дэниэл столь же упорно возражал.

— Делайла, если бы у тебя не было секса с Роджером прошлой ночью, сегодня ты не пришла бы сюда исповедаться. Я ведь прав?

— Ну да, возможно.

— Именно так — ты не сожалела ни об одном из них, пока не переспала с последним. И единственная причина твоей невыразимой печали заключается в том, что ты превысила лимит, который установила для себя.

— Ну и что? Сейчас же я раскаиваюсь. Разве не в этом суть?

— Нет, потому что установи ты лимит в двадцать пять мужчин — и тебя здесь не было бы и ты не испытывала бы чувства раскаяния. Сидела бы спокойно дома, лечила похмелье и пыталась вычеркнуть из памяти вульгарного мужика, рядом с которым проснулась утром. Ты не раскаиваешься по-настоящему.

Я приуныла — Дэниэл был прав.

— Послушай, тебе нужно проанализировать другую проблему, и, пока ты этого не сделаешь, пока не разберешься, почему меняешь мужчин как перчатки, я не дам тебе отпущения грехов.

— И как же мне это сделать? — спросила я, мрачнея. Это все-таки было нечестно.

— Что ж, можешь для начала вернуться домой и составить список всех двадцати своих мужчин.

— Список?

— Да, список. Вспомни, почему ты переспала с каждым из них, а потом попробуй разобраться, почему из этого ничего не вышло.

— Разобраться?

— Вот именно.

Я мотнула головой:

— Из этого ничего не выйдет. У меня недиагностированный СДВ. То есть я могу составить список, но этим все кончится. Аналитическая часть не предусмотрена.

— Ладно, — пожал плечами Дэниэл. — Тогда смирись с мыслью, что однажды станешь шестидесятилетней женщиной, у которой был секс с семидесятью восемью мужчинами.

Да, это не смешно.

— Дел, тут быстро не разберешься, — продолжал Дэниэл. — Простого решения здесь нет. Тебе придется поработать над проблемой, или будешь раз за разом совершать одни и те же ошибки. Составь список, хорошо? А потом опять приходи ко мне.

— Ладно, хорошо, — сдалась я. Шумно вздохнула: — Господи, насколько же легче было исповедоваться, когда я была подростком! Когда самым страшным прегрешением было периодическое сквернословие.

— Ты забываешь, что мы росли вместе, — пошутил Дэниэл.

— А кстати, ты все еще общаешься с Нэйтом? — поспешила я сменить тему.

— Нет, мы не виделись уже много лет. А ты?

— Тоже нет.

Нэйт был лучшим другом Дэниэла. Именно ради него я пошла тогда на концерт Сантаны. Его я пыталась заставить ревновать, переспав с Дэниэлом. Нэйт был у меня первым, № 1.

Дэниэл проводил меня до дверей, спросил, приду ли я завтра на мессу.

— Ну да, наверное… — беззастенчиво соврала я.

— Тебе действительно нужно прийти. В твоей жизни недостает Иисуса, Дел.

— Мне недостает гораздо большего, чем Иисус.