Только для посвященных - Татьяна Коган

Лиза позвонила вскоре после того, как девица зашла в подъезд.

– Джек облажался. Нужно срочно что-то придумать. Ты на машине?

– Да.

– Слушай. Через десять минут она спустится вниз и пойдет к остановке. На улице все равно ни души. Сбей ее и быстро уезжай. А я выйду из квартиры через пару минут, увижу «несчастную» и вызову «Скорую», чтобы она копыта не отбросила.

Глеб молчал. Такого поворота он не ожидал. Одно дело участвовать в преступлении опосредованно, перекладывая ответственность на других, и совсем другое – собственноручно вредить ни в чем не повинной женщине. Черт!

– Глеб? Ты здесь? – нетерпеливо окликнула Лиза. – Ты меня слушаешь или в себя ушел?

– Слушаю!

– Ты справишься?

– Да!

– Уверен? Максу не нужны подставы.

– Я все сделаю! – он замахнулся и запустил мобильный в стену здания. Затем зачерпнул грязи в ближайшей луже и замазал номера своего автомобиля. После вернулся, подобрал с асфальта то, что осталось от телефона, и сунул в карман. Незачем оставлять улики…

Кислорода не хватало, от напряжения мышцы свело судорогой. Глеб понял, что, если не прекратит издевательский заплыв – попросту утонет. Развернулся и медленно поплыл к берегу.

Он должен был поступить так, как поступил. И дело даже не в этом ублюдочном правиле круга. Глеб помог бы Максу в любом случае, потому что был ему обязан. С долгами надо рассчитываться, как бы дурно расплата ни пахла. А с муками совести он постарается сладить. Жизнь брата перевешивает любой дискомфорт. Нужно об этом помнить.

Когда он вылез из воды, заклацал зубами. Пронизывающий ветер кусал мокрое тело. Глеб поскользнулся на илистом берегу, упал, выругался, снова поскользнулся. Выбрался на травянистый склон, где оставил одежду. Натянул брюки и футболку. В машине включил обогреватель на максимум – никак не получалось согреться. Долго собирался с силами, чтобы повернуть ключ зажигания. Двадцатиминутный путь домой показался ему изматывающим, растянувшимся на долгие годы путешествием. Припарковался на стоянке, на автомате поднялся в квартиру.

– Где ты был? Уже так поздно, я тебе звонила, а твой телефон отключен, – Галя запнулась. Муж едва стоял на ногах, лицо бледное, взгляд отсутствующий. – Что случилось?

Кинулась к Глебу, чтобы помочь ему добраться до комнаты, но тот отрицательно мотнул головой и, шатаясь, побрел в ванную. Галя последовала за ним.

Глеб стянул с себя грязную одежду. Включил горячий душ, уселся в ванне, обняв колени и уронив на них голову. Несколько минут Галя молча наблюдала за мужем, затем в замешательстве приблизилась. Протянула руку, чтобы погладить его по спине, но тут же отдернула, ошпарившись обжигающими струями.

– Ты с ума сошел? Свариться хочешь? – она открыла вентиль с холодной водой. – Да что с тобой такое? Что произошло, родной?

– Пойдем спать, – Глеб поднялся на нетвердые ноги.

– Но…

– Завтра. Поговорим завтра.

Он долго лежал с закрытыми глазами, притворяясь, что заснул. Видеть беспокойный взгляд жены было невыносимо. Он понимал ее тревогу, но в этот момент был не способен на утешения. Черт, поскорее бы отключиться. Глеб заставлял себя расслабиться, пытался представлять пустоту, тугую и обволакивающую, но сон никак не приходил. Зато пришли воспоминания.

После суда по делу о наезде на пешехода Глеб не сдержался, отправился в больницу. В палате, где лежал сбитый Джеком паренек, яблоку негде было упасть. Дополнительные койки стояли чуть ли не перед дверью. Как можно выздоравливать в подобных условиях – одному богу известно. Стулья из палаты убрали, чтобы освободить лишнее пространство, поэтому Глеб присел на корточки у кровати. Тощий паренек на гостя посмотрел без интереса. Голова у него была перебинтована, часть повязки закрывала один глаз. Рука и нога загипсованы, а верхняя часть груди стянута эластичными бинтами.

– Это ты, – тихо произнес пациент.

– Я. Как ты догадался? – Глеб сглотнул от волнения. Он ожидал увидеть кого угодно, готовился к какой угодно реакции. Но этот беспомощный парень с хрупким, как у подростка, телосложением и тусклым взглядом заставил его содрогнуться.

– Больше некому.

– У тебя что, родных нет или друзей?

– Нет.

– Сочувствую.

– Спасибо, – в интонации парня не звучало и намека на иронию. Он благодарил искренне.

Глеб почувствовал комок в горле. Час от часу не легче. Почему обычно страдают и без того обиженные судьбой люди? Это что, закон притяжения? Несчастья привлекают несчастья, а радость множит радость?

– Ты чем занимаешься по жизни?

– Разным. В основном ищу работу. Здоровье не очень, нигде не задерживаюсь, увольняют. Болею часто, – его тонкие губы растянулись в жалком подобии улыбки.

Глеб торчал в больнице до вечера. На следующий день опять пришел, принес продуктов, договорился о переводе парня в палату покомфортнее, дал денег медсестрам, чтобы лучше за ним приглядывали. Хотелось сделать для Егора что-то большее, чем формальная оплата лечения. Посоветовался с Джеком, но тот настоятельно рекомендовал не частить в больницу, чтобы не вызывать подозрений. Ведь пострадавший сам виноват. Именно пешеход решил покончить с собой, бросившись под колеса, они это блестяще доказали в суде. Странно, если ни в чем не виноватый водитель будет навещать суицидника и демонстрировать сочувствие. Все правильно. Джек всегда отличался рационализмом. Но Глеб не мог бросить пацана.

Егор пролежал в больнице больше трех месяцев. К моменту его выписки Глеб подыскал ему нормальную работу, договорился с одним знакомым. Но Егор предложение отверг:

– Ты пойми меня правильно. Я не строю из себя гордого. Просто хватит уже возиться со мной. Это все равно не изменит прошлого, и тебе придется с ним жить. Если тебе так важно мое прощение, то я тебя простил. Благотворительности больше не нужно.

Егор поднялся с кровати, взял легкий пакет с вещами и заковылял к выходу. Врачи сказали, что хромота вряд ли исчезнет, придется привыкать к трости.

Это было невыносимо. Глеб встал с кровати, накинул рубашку и, захватив сигареты, вышел на балкон. Он осуждал Джека. Считал его поступок трусливым. Но самым мерзким было даже не его малодушие, а полное безразличие к судьбе жертвы. Желание оградить себя от проблем еще можно понять. Но отсутствие сострадания в друге неприятно удивляло. До аварии Глеб был о Ваньке Кравцове лучшего мнения. Думал, что сам-то никогда не поступит таким образом. И вот, пожалуйста. Сегодня преднамеренно сбил беременную женщину и теперь гасит любые мысли о ней. Даже Лизе не позвонил, не спросил, приехала ли «Скорая», как состояние пострадавшей. Ничтожество…

Затушил сигарету, достал вторую. Небо начинало светлеть. Стоял тот самый предрассветный час, когда была тишина, плотная и осязаемая, почти звенящая. Казалось – тронешь воздух, и он запоет, как натянутая струна.