Воспитанник орков. Книга первая - Евгений Васильевич Шалашов

и магазины игрушек. Зайдешь в такой и увидишь множество самых разнообразных кукол — вязаных из соломы, вырезанных из дерева, сшитых из материи, сплетенных из коры или кожи, вылепленных из глины. Конечно, Данут не видел подобного разнообразия раньше (в поселке кукол делали из старых тряпок), но главное удивление он пережил, обнаружив, что все куклы имеют глаза. Он — то, как и все земляки, считал, что если нарисуешь глаза кукле, то подаришь ей душу, а этого делать никак нельзя! Впрочем, расспрашивать продавцов, или, паче чаяния, высказывать собственные соображения, парень не стал. Кукла с глазами была гораздо красивее и интереснее, нежели кукла без глаз. Данут даже пофантазировал, как подобная кукла сбежит в мир живых, займет чье — то место, заменив собой настоящего человека… Как знать, как знать…

Но самыми интересными игрушками, которые обнаружил Данут, были фигурки оловянных воинов. Посему, когда на улице лил дождь, юноша заходил в лавку и пристально рассматривал фигурки — верхового мечника — человека и орка, оседлавшего дикого зверя, волшебника с ярким жезлом и злого колдуна, с посохом, похожим на черную кочергу, тролля, вооруженного палицей и остальных обитателей земель Фаркрайн, вооруженных в соответствии с их нравами и обычаями. Или, в соответствии с тем, как считают люди? Ну, не помнил Данут, чтобы отец, рассказывая об орках, упоминал, что они сплошь вооружены ятаганами. Нет, покойный Милуд говорил, что и оружие и доспехи извечных врагов были точно такими же, как у людей, но орки предпочитали использовать лабрисы — двусторонние секиры.

Просто рассматривать фигурки было неудобно, потому Данут начал потихонечку прикупать маленьких воинов, составив себе небольшую коллекцию. Приобрел, например, воина, в полном доспехе, верхом на вздыбленном коне; арбалетчика, с круглым щитом, заброшенном за спину; сержанта — мечника. Ну и, не удержавшись, купил еще и парочку орков. Должны же его воины с кем — нибудь воевать?

Все это, вместе взятое, помноженное на любопытство и мешало Дануту прямо сейчас послать к Ящеру и дядю, и его Торговый дом и сбежать на какой — нибудь корабль.

— Эй, приказчик! Я тебе говорил, что за проход по нашей улице нужно платить?! — услышал вдруг Данут. — Что, уши заложило? Щас прочищу!

Дорогу двоюродным братьям перегородила ватага парней от четырнадцати до двадцати лет. Навскидку — человек пять — шесть. Похоже, у его родственников назревали неприятности. Данут слегка замедлил шаг, с интересом наблюдая — что будет дальше. А дальше было совсем интересно.

— Я же в прошлый раз заплатил, за целый месяц, — дрожащим голосом произнес Казистер. — Целую векшу тебе отдал.

— Ха, — хохотнул самый здоровый из уличных бандитов. — Та векша уже закончилась. Сам понимаешь — пиво да девки, долго ли просадить? Гони еще две векши.

— Как две? — обомлел Казистер. — Ты же всегда одну брал.

— Мало ли, что одну, — откровенно издевался вожак. — Сейчас говорю — гони две. А будешь много гавкать, да хорохориться, поставлю тебе блямбу на красивой мордочке. Хочешь блямбу, приказчик — чик — чик?

— У меня нет с собой двух, — окончательно стушевался Казистер. — Вот, возьми…

Данут стоял и с накипающей злостью смотрел, как его двоюродный братец суетливо вытаскивает из кармана кожаную векшу, на которую можно купить хлеба на месяц, или хороший охотничий нож. Дядя платил ему одну векшу в неделю!

— Ну, так и быть, возьму, — выхватывая из рук Казистера векшу, сказал главарь. — Но за вторую ты мне вылижешь сапоги. Не вылижешь — под обоими глазками блямбы будут! Ну, долго я ждать буду?

Уличная стая хохотала, а Казистер, похоже, был готов сделать все, что угодно, лишь бы не получить в глаз. Вон, уже начал сгибать колени…

Неожиданно, вперед выступил младший брат.

— Ты чего, Аристун, совсем опупел? — звонким голоском прокричал Томис. — Где это видано, сапоги лизать?

— Брысь, — щелкнул вожак мальчишку по лбу. — А не то и ты мне сапог вылижешь!

— Данут! — завопил Томис, оборачиваясь к ненавистному двоюродному брату. — Помоги!

А Данут уже и сам шел на помощь. Как бы то ни было, они его братья…

Не говоря ни слова, он в полсилы двинул в живот Аристуну. Тот еще не успел сложиться пополам, а Данут уже пнул правой ногой ближайшего из парней, а кулаком левой двинул в грудь того, кто был за спиной вожака. Еще два смазанных для постороннего глаза движения — и двое из шайки получили по удару.

Шестой, самый быстрый, успел убежать. Недалеко. Сапог, сорванный с вожака — едва не со ступней! — догнал и припечатал шустрика в затылок, отчего тот перевернулся кубарем и притих.

Кажется, братья не успели опомниться, как все шестеро обидчиков оказались на земле — двое тихо поскуливали, двое плакали, атаман, согнувшийся в три погибели, высвобождал из желудка все, что он съел в этот день. Самый шустрый, как хитрый жук, притих, делая вид, что он уже умер, а падаль клевать нельзя.

— Что, скотина, вылизал я тебе сапоги? Вылизал?! — радостно заорал Казистер, пиная поверженного в бок. — Ну — ка, лижи мой сапог! Лижи, урод!

Казистер не понял, почему в голове вдруг раздался звон, а он сам едва не влетел в лужу блевотины, но был пойман за шиворот братцем — дикарем.

— Идем домой, — хмуро сказал Данут, отвесивший братцу затрещину.

— Почему? — влез с вопросом младший брат. — Он же хотел, чтобы мы ему сапоги лизали. Пусть нам теперь лижет!

— Мы — это не он, — веско произнес дикарь. — Нельзя унижать людей.

— Даже таких?

— Даже таких. Иначе, чем мы будем от них отличаться?

Всю дорогу до дома младший двоюродный брат держал Данута за руку, а тот лишь улыбался, но руку держал. А вот старший…

У Казистера был определенный талант — он умело находил слабое место своего собеседника.

Данут, пока жил в поселке, никогда не задумывался о своей внешности. Он был высоким даже по меркам поморов — немаленьких, в общем — то, мужиков, имел загорелую кожу. В поселке внешний вид парня никого не удивлял. Ну, вымахал, ну, кожа темновата, так что такого? Если постоянно ходишь под солнцем, лазаешь по канатам на соленом морском ветру, быстро становишься смуглокожим. Но в Тангейне он выделялся из общей массы — бледнокожих и худощавых северян, не любивших вылезать из дома. Опять — таки, силы у парня было столько, что когда дядюшка устроил его в «приказчики», то уволил двоих грузчиков.

— Вы орк, — продолжал глумиться Казистер.

Дануту хотелось врезать в ухмыляющуюся физиономию брата. Не было ничего, чтобы он ненавидел так, как орков. Ну, разве что, норгов, но