Повесть о советском вампире - Александр Слепаков

У парторга лицо вытянулось и явно испортилось настроение. Лектор же продолжал:

– Но ведь на самом деле давайте скажем себе откровенно: вопрос с этими религиозными предрассудками не так прост. Есть много вещей, которых мы не понимаем.

Директор посмотрел на лектора удивленно и одобрительно крякнул:

– Согласен.

– Вот сегодня был вопрос про вампира, – сказал лектор, – сказки, конечно, это все, но в средневековых хрониках есть описания, как вампиры уничтожали целые деревни.

Парторг при этих словах вздрогнул и окончательно помрачнел.

– Скажите, а как люди с ними боролись? – спросил директор.

– Ну, как боролись, – сказал лектор, – молитвы читали – не помогало, конечно же, чесноком мазались – вроде бы вампиров это отпугивало. И вроде бы их можно убить только серебряной пулей. Да, говорили еще, что вампира можно обезвредить, если всадить ему в сердце осиновый кол. Затрудняюсь объяснить, почему именно осиновый. Может, потому, что Иуда повесился на осине.

Лектор говорил красиво, складно, слушать себя ему было приятно:

– Еще существуют предания, что вампиры заражали людей своим вампиризмом, когда пили их кровь. И целые большие деревни превращались в вампиров, они сбивались в стаи, нападали на другие деревни и даже на армии. Нападает такая стая вампиров на армию, которая ночью расположилась на привал. И на утро целая армия становится вампирами. Сказки все, конечно, хотя бог его знает. Описания даны довольно реалистичные. Я являюсь специалистом по истории Средних веков, мне приходилось читать старые немецкие и французские хроники. Так, знаете ли, правдиво описано, что даже не верится, что это выдумки.

Тут парторг окончательно впал в тоску и подавленность.

– Время позднее, – перебивая на полуслове лектора, сказал он, – вы, наверное, спать хотите, заговорили мы вас тут.

– Большое спасибо за ужин, провожать меня не стоит, тут через дорогу, – засобирался лектор.

После всего выпитого опьянел он не сильно.

Сторожиха провела лектора в отдельную комнату, показала, где туалет, и со всей свойственной ей деликатностью ушла сторожить библиотеку. Лектор готовился ко сну, думая о том, почему именно к библиотеке приставлена сторожиха. Неужели именно книги крадут здесь в первую очередь? Но удивился своей недогадливости. Как это почему? Это же книги. А книги разные бывают. Если украдут, например, «Руководство по дельтапланеризму», то это еще полбеды. Или даже университетские, что, кстати, крайне маловероятно, залезут ночью и вынесут… Ну пусть даже не ровен час трилогию Егора Колдобина «Семикаракоры в огне», то это опять-таки еще полбеды. Ну а вдруг кто-то украдет выдающуюся книгу товарища Л. И. Брежнева «Малая Земля»? Это уже не шутки. Или «Антидюринг» Фридриха Энгельса? Вот за это парторга по головке не погладят. Правда, лектор по-прежнему не понимал, кто и зачем бы стал эти книги красть? Их нельзя продать: никто их не купит. А читать их можно и в библиотеке, тут столы поставлены, стулья. Есть лампы на столах, вода в графине. Читай себе, сколько хочешь. Но вдруг по пьянке, просто от лихости, просто ради самого поступка мужики утащат все-таки третье издание Полного собрания сочинений В. И. Ленина.

От самой мысли, что такое возможно, рождается понимание необходимости в охране. А вдруг они потом обольют его керосином и подожгут. Просто чтобы посмотреть, что получится. И получится очень-очень большой скандал. Потому что это идеологический вопрос…

Мысли лектора сладко путались перед сном…

Вдруг дверь тихонько приоткрылась и вошел какой-то мужик.

– Не помешаю? – спросил мужик.

Лектор сидел в одних трусах на кровати, мужик его явно смущал, но сказать «помешаете», он, конечно, не мог. Это было бы нетактично по отношению к местному деревенскому человеку, он мог бы расценить это как городское высокомерие.

– Я вас на лекции не припоминаю, – сказал лектор, у него была отличная память на лица.

– А не было меня там, – сказал мужик. – Мне, где все собираются, нельзя. Меня узнать могут.

– И что будет, если вас узнают? Вы что, преступник? Убийца? – Лектор улыбнулся.

– Убийца, – сказал мужик без улыбки.

– Ну, тогда и, правда, не стоит рисковать, – сказал лектор и еще раз улыбнулся.

– А вы скажите, – спросил мужик, – вы на войне были?

– На войне я не был, возрастом не вышел, старший брат был, – ответил лектор.

– А где служил? В каких войсках? – спросил мужик.

– На флоте, – ответил лектор.

– А, ну тогда он не знает, – разочаровался мужик.

– Чего не знает? – удивился лектор.

– Если бы он в танковых войсках служил, тогда он, может, и знал бы, – ответил мужик.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь, – отозвался лектор, – да и время позднее, спать пора.

– У меня на войне такое было! – сказал мужик.

– Да вы на войне не могли быть! Вы ж младше меня! – удивился лектор.

– Да был я, был! – настаивал мужик.

– Вы какого года рождения? – спросил лектор.

– Двадцать третьего.

– Да ладно вам, – засмеялся лектор. – Вам же не больше сорока.

– Больше мне, больше, – сказал мужик.

– Странно, – сказал лектор. – И что же вы видели на войне?

– Что я видел? – спросил сам себя мужик и стал тереть лоб. – Я танкиста раненого видел. Танкисты нас выручили, они молодцы. А его подбили, он из горящего танка вылез весь обгоревший.

– Да, война – страшная вещь, – сочувственно закивал лектор.

– А потом у него один человек кровь пил, – продолжал мужик. – И я спросить хотел, может, кто видел такое? Кровь пить – это я понимаю. Это такой голод бывает. Но как у танкиста раненого можно? Вот это я не понимаю. Он же умирал.

– Как это вы понимаете? – заикаясь, спросил лектор.

– Да и ты понимаешь, – сказал мужик, – ты же все знаешь про таких, как я. Ты в книжках читал.

– Это вы шутите? – почти прошептал лектор.

– Да какие тут шутки, – отозвался мужик, – прихватит, и будешь пить кровь. Как миленький. А куда ты денешься? Ты же знаешь, как это бывает. В книжках же написано все.

Мужик приподнял пальцем верхнюю губу и показал лектору клык. Клык был совсем небольшой, почти нормальный, но сам жест…

– Я не вру тебе. Я правду говорю, – сказал мужик, – ты же про все это знаешь, может, ты мне скажешь, как мне быть, а то меня грызет тоска какая-то. От этих дел.

Лектор побледнел, на лице у него застыла гримаса подавленности, но он пробовал как-то не показывать этого, боясь спровоцировать реакцию. Он, конечно, был марксистско-ленинский лектор, но, во-первых, ночь на дворе. Во-вторых, чужая какая-то деревня и опять же – слухи. В-третьих, клык этот… Хотя есть вероятность, что это просто сумасшедший. А вдруг нет?