Сепсис - Элина Самарина

— Это понятно, — согласно кивнул Дикий. — А какие у него привычки?

— А какие у подонка привычки: нажраться, налакаться и кувалды свои распускать. Он такая мразь! В постели — дерьмо дерьмом, а когда кончает — орет, как свинья недорезанная.

Рудик с Костей отозвались на эту деталь коротким переглядом.

— Что, всегда орет? Орет голосом или словами?

— Словами. Грязным матом… Как будто ему яйца выдергивают.

Снова коротко переглянулись мужчины. Одобрительно отнеслись они к экзотической манере Серого.

— В общем, сестренка, сделаем так…

Шеф Серого свои уикенды проводил на охраняемой даче, и потому суббота была узаконенным выходным для Овчинникова. Суббота и воскресенье были его днями. К Светке обычно он приходил между десятью и одиннадцатью ночи, основательно погуляв в каком-нибудь кабаке. За вынужденную трезвость пяти рабочих дней в субботу он отрывался. Его приходилось вносить на руках. До постели. В постели же он в помощниках не нуждался. Здесь обходился без помочей.

Прежде чем внести «тело», телохранители устраивали полный шмон. Так они называли дотошный осмотр всех закоулков: в шкафах, на антресолях, под кроватью. И в этот раз сурово-сосредоточенные морды заглядывали во все углы.

— Кто там? Это ты, Сереж? — послышался из ванной серебряный голосок Светки. Мирно журчала вода из душа, слышалась музыка: Светка обычно купалась под магнитофон.

— Это мы, Светлана Андреевна, — пробасил один из «секьюрити», продолжая прочесывать комнаты. Второй подошел к ванной и вежливо постучал в ребристое стекло:

— Светлана Андреевна, — игриво пропел, — мне надо войти, проверить.

— Вот я тебе проверю! Не смей даже думать!

— Да мне же по инструкции требуется, — смеялся телохранитель. — Вдруг под ванной кто-нибудь…

— Я вот скажу Сергею, что ты ломился ко мне. К голой. Он даст тебе этой инструкцией по башке. — Голос у Светки был взволнованным, почти истеричным. Игривого настроя охранника она не приняла.

— Да пошли, Шураня, чисто все… Она же дура, — продолжал уже на лестнице старший. — И в натуре может двинуть, что ты к ней ломился. Ну ее, прошмандовку эту!

Серого занесли и, предварительно раздев до плавок, уложили на уже разобранную чистую, хрустящую постель. Разбросавшись, он с наслаждением втянул запахи постиранного, прохладного белья и ощерился, обнажив обойму золотых коронок. Вообще золота на этом теле было, как на хорошем прииске: кроме коронок, тяжелый перевес с массивным крестом; на запястье правой руки — браслет, на левой — часы, на мизинце кольцо с опалом, а на указательном — массивный перстень с бриллиантом. Любил Серый золото. И многие знали об этой его невинной привязанности.

— Светка, сучечка моя, где ты там застряла?! Иди к своему Сержику… Ну что ты там телишься? Смотри, не натри новых дыр. Мне твоих трех вполне хватает! Ха-ха-ха! — рассмеялся Сергей. — Шураня, заноси!

Шураня, предварительно постучав, занес в спальню поднос с коньяком, шампанским и фруктами. Оставил на тумбочке и вышел, закрыв дверь. Они с напарником расселись в удобных креслах соседней комнаты. И теперь, после того как напитки и фрукты занесены, по инструкции они должны были включить телевизор на полную громкость.

— Светка, прошмандовочка моя, я долго буду тебя ждать? Посмотри какой у меня восклицательный знак! Это значит — я тебя кнокаю, моя сученочка. Иди же скорей.

Дверей в ванную было две: одна выходила в коридор, другая — в спальню. Из этой второй вышла Светка: сучоночка, прошмандовочка. Нагая, прекрасная, волнующая. На лице ее застыла улыбка: но какая-то испуганная, затравленная. Но Серый этих нюансов не замечал. Прядь его вспотевших густых волос упала на лицо. Опершись на локоть, он наливал шампанское Светке, коньяк себе. Прикрывая свою наготу — тоже что-то новое и тоже прошедшее мимо внимания Серого, — она легла рядом с любовником и тревожно вглядывалась в его сильную спину. Повернувшись к ней, он протянул ей бокал и, не дожидаясь Светки, быстро вылил коньяк себе в рот.

— Ну, пей же скорей! — Голос его осип. — Смотри, как мы созрели! — Он откинул простыню, показывая степень возбуждения.

— Дай мне дольку ананаса. Закусить, — тоже сипло попросила Светка.

— Никаких ананасов. Закусишь клубникой. Смотри, какой плод! Такого ни в одном «Перекрестке» не найдешь. — Он снова хохотнул и уселся на подушку, подталкивая руку с бокалом ко рту Светки. — Ну пей же, скорей, дурочка, смотри, какая закусь тебя ждет!

Четыре сильных руки охватили его одновременно. Одна рука накрепко залепила ему рот.

Светка немедленно юркнула с постели в ванную. В ту самую ванную, откуда и вышли трое мужчин. Двоих, держащих его — крепко, намертво держащих! — Серый не знал. Третьим же был Дикий. Самый близкий корефан Буры. Серый уже все понял. Понял, что его сейчас убьют. Понял, что катушка его жизни на размоте. С особой болью понял он, что сдала его Светка! Эта неблагодарная блядь, курва, Светка, которую он с помойки поднял, баловал, нежил, его сдала.

Неторопливо, смакуя момент, Дикий вытащил из кармана плаща футляр. Из футляра достал блеснувшую желтым штуковину. Кусок арматуры, но только позолоченный: Серый ведь так любит рыжье! Удобно приладив к ладони, Дикий улыбнулся, подмигнул Серому и воткнул золотую железку в правый глаз. В тот же, в который засадили Буре.

— Увидишь Буру, передавай ему привет. Если встретитесь.

Боль, невообразимая, охватившая разом все тело, пронзила Серого. Пробив хрупкую преграду, штырь вошел в мозг. Бесшабашно, развязно, грубо, разрушая тонкие, неприспособленные к такой жестокости ткани. В последнем конвульсивном движении Серый с удесятеренной мощью выгнул свое тело, отбросил насильников и выдал вопль — не звериный, но и не человеческий. Это был крик Тарзана. На большее жизненных сил не хватило: Серый еще раз дернулся и сник.

Секьюрити в смежной комнате — как ни гремел телевизор — услышали этот ор. Насмешливо переглянулись: кончил наш Сергей. Сейчас спать будет. Значит, можно прекратить эту пытку децибелами.

За их спинами открылась дверь. Один из охранников был занят пультом — уменьшал звук, второй же — Шураня — медленно и без интереса повернул голову. И тут же во лбу его образовалась дырка. Небольшая, аккуратная, из которой тут же потекла ручейком кровь. Второй же охранник даже не увидел своего убийцы: пуля пробила ему шейный позвонок и вылетела, разворотив нос. Оба они остались в кресле. В естественных позах спящих.

Дикий, выключив свет в спальне, подошел к окну и о чем-то негромко сказал в телефон. Через минуту увидел подъехавшую к углу машину.

— Все, ребята, уходим! Светка, ты особенно не загружайся. Все это вещи. Предметы. Это херня! Главное — бабки. А бабки у тебя теперь есть. Сейчас мы тебя отвезем к Пирожку. Там тебе уже готов билет на Домодедовскую птичку и бабки. Как и обещал я.

В машине Рудик продолжил свой инструктаж: