Мой учитель - инопланетянин - Брюс Ковилл

о нашем посещении. Если мы сумеем вести себя как следует, может, он и не догадается, что мы собираемся сделать.

Конечно, прежде всего надо снять с него маску. Но как снять маску с инопланетянина?

Я провела всю ночь, собираясь с силами, чтобы завтра совершить то, что я задумала.

В то утро мистер Бамуик запланировал для меня лишний урок. Как обычно, мистер Смит-Броксхольм вздрогнул, когда увидел, как я беру флейту. Пусть трясется! Если он меня похитит, я буду все время играть на флейте по пути в другую галактику.

Причиной для лишнего урока послужило желание мистера Бамуика, чтобы я поработала над соло, которое буду исполнять на весеннем концерте. Мы репетировали самый величайший марш всех времен: «Звездно-полосатое знамя» Джона Филипа Сузы. (Если вы его не знаете, зайдите в библиотеку, попросите пластинку и послушайте. Потрясающая вещь.) Во всяком случае, главнейшим моментом марша является невероятно красивое, невероятно трудное соло на флейте.

Мистер Бамуик еще в феврале рассказал мне, что семь лет мечтал, чтобы наш оркестр исполнил этот марш. Он долго ждал, когда появится хороший флейтист, способный исполнить соло, и теперь он считает, что нашел его, то есть меня.

Мне льстило, что он так высоко меня ценит. Проблема в том, что я себя так высоко не ценила. Конечно, большую часть соло я исполняла правильно… в общем и целом. Но под конец была одна трель, которую я все время портила. Должна вам сказать, что если собираешься выступать на концерте, то хочется сыграть не просто правильно, а превосходно.

Но мистер Бамуик твердо решил, что либо нынешней весной мы исполним «Звездно-полосатое знамя», либо умрем на репетициях. Судя по тому, как проходил мой урок в эту пятницу, создавалось впечатление, что мы умрем.

— Послушай, Сьюзен, — сказал мистер Бамуик после того, как я сфальшивила в третий раз. — Концерт на следующей неделе! Ты тренировалась вчера вечером?

Я отрицательно покачала головой.

— У меня не было времени, — объяснила я.

Я понимала, что подобная отговорка звучит неубедительно. Но как я могла ему растолковать, что не репетировала соло, поскольку рыскала по дому учителя в поисках доказательств его инопланетного происхождения?

Я видела, что мистер Бамуик старается держать себя в руках. Надо отдать ему должное: он сознавал, что доказывать ученику свою правоту — дело неблагодарное. Но мне было совершенно ясно, что он вот-вот взорвется. Когда я уходила ют него, я была очень расстроена.

Но это мне даже помогло. Злость придала мне силы совершить то, что я собиралась сделать. Я глубоко вздохнула и отправилась в класс. Закрыв за собой дверь, я пошатнулась, подошла к столу мистера Смита и сделала вид, что падаю в обморок.

Одновременно с этим я схватила его за ухо.

Глава одиннадцатая

ОБЪЯСНЕНИЕ С ОТЦОМ

Неудача! Я надеялась, что упаду на пол с лицом мистера Смита в руке и весь мир увидит истинный облик Броксхольма. Вместо этого в руке у меня осталась лишь пригоршня воздуха, а на голове вскочила шишка.

Остальные ребята с криком выскочили из-за парт. Смит-Броксхольм жестом велел им сесть. Он попросил Майка Форана сбегать за медсестрой, а потом склонился надо мной. Он вел себя так ласково и так беспокоился, что я почти пожалела о своей неудачной попытке сорвать с него лицо. Но стоило мне вспомнить о мисс Шварц, заключенной в силовом поле в мансарде, как чувство вины тут же улетучилось.

— Сьюзен! Сьюзен, с тобой все в порядке? — спросил он, обмахивая меня.

Я простонала и захлопала глазами.

— Что… что случилось? — поинтересовалась я.

— Ты упала в обморок, — объяснил Броксхольм и потер себе голову. — Чуть не оторвала мне ухо, — добавил он. Он лукаво усмехнулся, и на его правой щеке появилась ямочка.

Между нами даже воздух сгустился от такой фальши. А может, он действительно не догадался, что я намеревалась сделать?

Через минуту вбежал Майк, за ним пыхтела миссис Глак. Она проверила мой пульс, пощупала лоб, а затем помогла мне добрести до ее кабинета, чтобы (вот уж сюрприз!) полежать.

Еще она решила вызвать мою маму. Это означало, что мне придется отправиться домой, затем к врачу, а потом провести оставшуюся часть дня в кровати. Мама суетилась вокруг меня и волновалась по поводу того, не начались ли у меня в первый раз месячные.

Она даже постановила, что и вечер я тоже проведу в постели, и принесла ужин ко мне в комнату.

— Господи, Сьюзен, — воскликнула она, распахнув дверь, — Твоя комната выглядит как после взрыва на распродаже. Неужели нельзя быть поаккуратнее?

— Я собиралась убрать сегодня, — солгала я. — Но после обморока у меня не осталось сил.

— Бедняжка, — посочувствовала она, поставив поднос на тумбочку.

Она казалась такой довольной, что мне не хотелось говорить с ней. Она никогда не понимала, что моя комната мне нравится такой, как есть.

После ужина я выскользнула из кровати и пошла к папе. Он сидел у себя в кабинете, строя из зубочисток Эмпайр Стейт Билдинг. Это его хобби — делать из зубочисток знаменитые здания. Мне-то его занятие кажется несколько странным, но он при этом выглядит счастливым, не то что другие взрослые. Так что, пожалуй, мне не стоит жаловаться.

— Привет, малыш, — воскликнул он, увидев меня. — Тебе уже лучше?

Я кивнула; мне не хотелось начинать разговор с вранья. Усевшись рядом с ним, я стала подавать ему зубочистки.

— Ну, что сегодня у тебя на уме? — полюбопытствовал он, взяв зубочистку и намазывая ее клеем.

— Папа! — произнесла я. Больше я ничего не смогла придумать. Я пыталась, но просто не могла заставить себя говорить. После минутного молчания он повернулся ко мне и спросил:

— У тебя все в порядке, Сьюзен? — Я поняла, что он по-настоящему беспокоится за меня, потому что в ожидании моего ответа он забыл о зубочистке, и на ней высох клей.

— Со мной все в порядке, — наконец ответила я. — Вернее, не совсем. У меня проблема.

— Какая? — спросил он и отложил в сторону зубочистку, полный внимания.

Кошмар! Вы бы смогли сообщить