Козырные валеты - Николай Леонов

– Никогда не подходите к мужчине сзади. Опасно.

– Документы! – рявкнул один, судя по всему, старший.

– С удовольствием, господин офицер! – Станислав продолжал отходить. – Только вы приближаетесь по одному, я предъявляю документы в обмен на ваши. Иначе считаю вас бандитами со всеми вытекающими последствиями.

– Мент? – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнес старший.

– Авторитет? – усмехнулся Станислав и посуровел: – Слушай, лейтенант, или как тебя там. Проваливай отсель, иначе я позвоню генералу Кулагину и расскажу, как вы работаете, тебе мало не покажется.

– Не знаю такого, – неуверенно произнес фээсбэшник.

– Вот, заодно скажу Павлу, что ты его не знаешь, – уже откровенно рассмеялся Станислав.

– А пошел бы ты… – Парень кивнул напарнику, они сели в машину и укатили.

Вечером того же дня полковник Гуров позвонил в двери квартиры Чекиных и Сотиных. Горничная, предупрежденная о визите вахтером, открыла дверь на длину цепочки, спросила:

– Вам кого? Виктор Львович еще на работе, а Анна Павловна плохо себя чувствует.

Гуров протянул девушке свою визитную карточку, сказал:

– Передайте Анне Павловне, что мне необходимо ее видеть. В случае отказа я приду с участковым и понятыми. Поверьте, милая, скандал не улучшит самочувствия вашей хозяйки.

Визитку забрали, дверь захлопнули, стало тихо.

С юридической точки зрения мое положение безукоризненно, рассуждал сыщик. Я расследую убийство, мне необходимо переговорить с членами семьи. Конечно, их можно пригласить в прокуратуру, но это вряд ли им понравится, а хозяин так просто не придет. Его положение не из лучших, самый гонористый чиновник понимает: убили человека, милиция должна работать, и никто не может сказать, мол, не беспокойте родственников в такие тяжелые дни. Следует переговорить с Пашей Кулагиным, розыск убийц поручен мне, и контрразведчик это прекрасно знает. Хочет заниматься делом сам – флаг ему в руки, пусть начальники договариваются, я с удовольствием отойду в сторону.

Дверь открылась, девушка в кружевной наколке и фартучке молча пропустила сыщика в квартиру. Он тоже молча кивнул, носовым платком протер и без того сверкающие ботинки, прошел за домработницей и вскоре оказался в дамском служебном кабинете. Это был не будуар, а именно кабинет, строгий, изящный, но, безусловно, женский, на что указывали картины на стенах и подбор мебели.

Анна Павловна сидела за письменным столом, при появлении полковника с места не поднялась, не поздоровалась, кивком указала на гостевое кресло, спросила:

– Чему обязана, полковник?

А Гриша утверждал, что она умна, отметил Гуров. Женщина всегда в первую очередь женщина, эмоции превалируют. Гуров отметил и строгий костюм, и чуть заметную косметику, и былую красоту хозяйки, и даже терпкий запах мужского одеколона. Если ее расслабить, чуть развеселить, то хозяйка не в прошлом, а в самом что ни на есть настоящем красавица. Она напомнила ему жену, которая считала, что сначала она женщина, затем уже все остальное.

Сыщик решил ничего не изображать, держаться естественно, такую женщину не обмануть, а насторожить и разозлить просто. Хозяйка же нужна Гурову со всеми потрохами, иначе его визит принесет только вред.

– Здравствуйте, Анна Павловна! – Он поклонился, прошелся по серебряному паласу, посмотрел в окно, понюхал неизвестный ему цветок, переставил кресло, чтобы свет не падал в лицо, и только потом сел. На столе он увидел пепельницу и пачку сигарет.

– Вижу, вы курите…

– Да, я курю, – хозяйка сделала ударение на слове «я». – Так чему обязана, полковник? В этом кабинете маршалы ведут себя учтивее.

– Влюбленные маршалы, Анна Павловна, – уточнил Гуров. – С влюбленного мужчины звезды сыплются, словно конфетти на новогоднем балу.

– Я задала вам вопрос. – Анна Павловна зачем-то надела очки, тут же их сняла.

– Анна Павловна, я старый сыщик и совершенно точно знаю, что вы не только красивая, но и очень умная женщина. – Гуров достал из кармана сигарету, начал крутить между пальцев. – Я не могу ответить на неловкий вопрос, это бестактно. Если в доме умер человек, у гробовщика не спрашивают, зачем он пришел. Вижу, вам трудно говорить, начнем с моего монолога. Сочтете нужным – ответите.

Гуров встал, щелкнул зажигалкой, дал прикурить хозяйке, закурил сам, вернулся в кресло.

– Сегодня в начале первого ваша дочь Ольга приехала в университет. Девушка находилась под наблюдением контрразведки и сотрудника уголовного розыска.

Сыщик не смотрел в лицо хозяйки, но и не прятал взгляда, смотрел естественно, переводя его с одного на другое.

– В коридоре напротив аудиторий, где проходили приемные экзамены, Ольга стояла у окна с подругой, когда появился известный нам мелкий продавец наркотиков. Наши коллеги сцену фотографировали и записывали разговор девушек. Ольга направилась к торговцу, но мой сотрудник встречу предотвратил, фото и записывающую аппаратуру уничтожил. После чего Ольгу с места встречи увели, помогли сесть в машину и уехать.

Между спецслужбами состоялся короткий обмен любезностями, вот, собственно, и все. Торговца мы установили, выставили за ним наблюдение, полагаю, его спасти не удастся, он погибнет не сегодня, так завтра.

– Что в университете торгуют наркотиками – ваши вымыслы. Что Ольга хотела наркотик купить – полный бред. Хотите выпить? – Хозяйка указала на стоявшее у стены бюро красного дерева. – Мне джин-тоник и лимон.

Гуров открыл бюро, смешал напитки, подал хозяйке, вновь занял место в кресле и продолжал, словно резкой отповеди и не было:

– Все вместе мы называемся – правоохранительные органы, но задачи у нас разные. Я не говорю, где хорошие, где плохие, везде каждой твари по паре. Возьмите сегодняшний день. Мы ищем убийцу, они не против, чтобы найти его, но это для них не главное. Дочь Чекина – наркоманка, доказать, найти компромат, и советник президента становится лицом управляемым.

– Ольга не наркоманка! – быстро сказала Анна Павловна, вышла из-за стола, налила себе рюмку водки.

– Она наркоманка, – спокойно возразил Гуров. – Я не специалист, полагаю, что Оля лишь вступила на этот путь, ее еще можно, мы обязаны девочку спасти. И здесь главную роль должны сыграть вы, мать. Отец заигрался в политику, до него не достучаться. Если Чекин поймет, что смерть дочери убьет его карьеру, он очухается. Но для девочки будет поздно. Анна Павловна, вы видели, как умирают от тяжелого наркотика? Героин – верная смерть.

– Допустим. – Анна Павловна отставила рюмку, закурила.

– Так не пойдет! – прервал Гуров. – Никаких допущений. Они так же смешны и безумны, как и выражение «допустим, кобра – змея ядовитая». Либо вы слушаетесь меня беспрекословно, либо я занимаюсь своим делом, разыскиваю убийц вашего зятя, а вы хороните дочь.

– Вы страшный человек!