Костя в средней школе - Евгения Сергеевна Теплова

это всё — про меня. А мама, кажется, чуть не прослезилась.

Бабушка подтвердила, что правнук отличный друг, на которого можно положиться. Ещё сказала, что она не рассчитывала и в первый класс меня проводить, а теперь даже подумывает отвести под венец.

Маруся не обратила внимания — она явно волновалась в ожидании своей очереди, и мне стало её жаль. Я судорожно придумывал, как избавить её от поздравительной повинности, которую и сам терпеть не могу, и наконец придумал.

— Марусь, можно я вместо тебя тост скажу?

Она покраснела и кивнула.

— Костя, расти большой, не будь лапшой.

Мама, Вергилия и Маруся хором рассмеялись. В общем, жизнь определённо налаживалась.

Марина Ивановна внезапно подняла бокал и даже встала.

Путями поисков ты, разум мой, идёшь

И по сто раз на дню твердить не устаёшь:

«Цени мгновение общения с друзьями!

Ты — луг, но скошенный, опять не прорастёшь!»

— Спасибо, — сказал я.

— Это Омар Хайям, — добавила Марина Ивановна.

— Ничего не поняла, — покачала головой бабаня, отхлебнув вина.

— Не переживайте — никто не понял, — успокоил её сидящий рядом Витечка.

— Кто поможет доесть баклажаны? — вмешалась мама, протягивая всем подряд блюдо с рулетиками.

Никто не захотел, а я взял, чтоб не расстраивать маму.

— Ты же их не любишь, — нахмурилась мама.

— Не переживай — их никто не любит, — пошутил папа, но мама не оценила.

Мне захотелось срочно глотнуть из маминого бокала, но я удержался.

— Начали за здравие, кончили за упокой, — прокомментировала бабушка.

— Может, сходим прогуляться? — предложил я, и все гости с удовольствием согласились, включая Марину Ивановну. Я умоляюще посмотрел на Вергилию.

— Мам, дай нам без взрослых прогуляться, — попросила она.

— Я луг, но скошенный, опять не прорасту, — вздохнула Марина Ивановна.

— Прорастёте! Обязательно! — заверил её Витечка.

Мы отправились на пруд — моё любимое место на даче. Мне так хотелось, чтоб Маруся там побывала, разделила мою любовь. Я боялся, что дождь не позволит нам это сделать, и поэтому спешил.

Пруд находится совсем недалеко, в берёзовой роще. Там много цветочных полян, земляничных мест, а ещё камыши, холмы и цапля. А путь лежит через лесок, где всегда пахнет грибами. Мы шли, и моё сердце билось с ликованием. Понравится ли Марусе, или у неё свои любимые места и она останется равнодушной?

— Я тоже очень люблю гулять у пруда, — поделился Витечка. — Даже не верится, что я окажусь там не в одиночестве.

Когда мы пришли к пруду, выглянуло солнце, и полянки вспыхнули ярко-зелёными пятнами.

— Какая красота! — вздохнула Маруся, и этого было довольно для полного счастья.

Мы уселись в рядок на поваленную берёзу и в тишине смотрели на гладь воды, в которой отражались деревья и высокая трава. Цапля покружила над прудом и села на дерево невдалеке.

— Ух-ты! — восхитилась Вергилия. — Какие крылья!

— Она вообще пугливая, — сказал Витя, — а нас вот не испугалась.

Мы вернулись домой умиротворённые и вдохновлённые.

Папа позвал играть в футбол. За участком у нас есть небольшая площадка, и по случаю приезда гостей папа смастерил вторые ворота. Марина Ивановна долго отказывалась, но папа сказал, что лугу пришло время прорастать, и она согласилась. В результате образовались две команды — я с Витечкой и Марусей и Вергилия с мамой и моим папой. Маму и Витечку поставили на ворота. Получилось во всех смыслах жарко. Настолько, что Марина Ивановна, отбивая мой закрученный удар, наступила на собственный сарафан и упала. Очень смешно упала. Как подкошенная. Папа бросился её поднимать — он явно чувствовал себя виноватым.

— Мне на важную встречу, — сказала она жалобно, стряхивая сырую землю с голубого сарафана.

— Что-нибудь придумаем, — сказал он.

Марина Ивановна отказалась отдать сарафан в стирку и сказала, что они просто уедут чуть раньше. Мы едва успели сыграть партию в домино, как они уже начали собираться.

— Ну, мне тоже пора, — вдруг заявил Витечка, когда мы проводили их на станцию.

— В смысле? — опешил я.

— Третий лишний, — шепнул мне Витя, но Маруся наверняка слышала.

— Не смей, — прошипел я в ответ. — Скоро же чай с пирогами, — сказал я уже громко.

Витя повиновался.

Когда мы пришли домой, ветер подозрительно стих и стало душно. Потом повеяло свежестью, и мама велела нам отправляться в дом. Марусины родители обещали приехать к семи, а часы показывали только четыре. Мне захотелось убежать. Когда мы вошли в мою комнату, уже прибранную мамой, я сразу заметил три «Эрудита» на полке стеллажа и бросился заслонить их своей широкой спиной. Витя уселся в кресло, на зависть довольный и расслабленный — только бы его не позвали домой, только бы у него не заболел зуб — я готов был привязать его к этому креслу.

Маруся принялась осматривать комнату: тут на стенах висели мои школьные рисунки и детские фотографии. На одной из них я, трёхлетний, стоял в луже в одних трусах.

— Это не я повесил, — начал оправдываться я, — это мама так дырки на обоях закрывает.

— Очень симпатичный пупс, — сказала Маруся.

«Какое ужасное слово», — хотел ответить я, но сдержался.

Потом она перешла к стеллажу и начала рассматривать книги.

— Да ты тут всё читала, — сказал я, не двигаясь с места. Не отойти было архисложно, потому что Маруся стояла совсем рядом. Я с ужасом видел, что её нос находится на уровне полки, до которой я еле-еле достаю макушкой. Или она просто задрала голову? Я так внимательно изучал взаиморасположение полки и Марусиного носа, что она обернулась и покраснела.

— Может, я всё-таки пойду? — подлил масла в огонь Витя.

— Нет, давай сыграем в твою игру, — нашёлся я и тут же осёкся: если я сам за ней пойду, Маруся уткнётся в «Эрудиты», если попрошу Витю… Я невольно зажал себе рот рукой, а потом уже сделал вид, что зеваю.

— Можешь принести? — попросил я Витю.

Тот кивнул, и мы остались вдвоём. Маруся снова оглядела комнату, но больше тут не нашлось ничего интересного.

— Витя подарил тебе игру? — спросил она.

Я кивнул.

— Здорово.

— Угу.

— Интересный мальчик.

— Угу.

И опять молчание. «Куда ж ты провалился, интересный мальчик?» — мне хотелось его прибить, его же игрой. Повисла такая тишина, что я расслышал тиканье часов, которого не слышал ни разу за те двенадцать лет, что они висят над моей кроватью.

— Ты веришь в вещие сны? — вдруг спрашиваю я, слыша свой голос будто со стороны.

Маруся пожимает плечами:

— У меня не было.

— А у меня был, — говорю я. — Причём много раз.

— Да? — оживляется Маруся. — О чём?

— О маленьких красных жучках, которые ходят на