Подлинная история тамплиеров - Шэран Ньюман

Хроники монастыря Ваверли в Англии сообщают, что Гуго прибыл «с двумя рыцарями Храма и двумя священниками». Рыцари объехали всю Англию и добрались до Шотландии, «и многие в тот год стали крестоносцами и отправились на Святую землю»[33].

Гуго был уверен, что в следующем пункте маршрута их ждет хороший прием. Тьерри, граф Фландрский, был сам весьма расположен к тамплиерам и побуждал к щедрости своих баронов. 13 сентября 1128 года граф Тьерри на торжественном собрании в присутствии епископа Теруанского признал справедливыми пожертвования в пользу тамплиеров, сделанные его предшественником Вильгельмом Клито. Засвидетельствовали это заявление Гуго, Годфруа де Сент-Омер, Пейн де Мондидье «и многие другие братья»[34]. Не имея тому подтверждения, я все же думаю, что этими «другими братьями» были новобранцы, в которых так нуждался орден. На публичных собраниях обыкновенно произносились воодушевляющие речи, и захваченные торжественностью обстановки молодые люди частенько приносили клятву верности, от которой уже не могли отказаться.

Приблизительно в январе 1129 года рыцари наконец вернулись в Труа, где некий Рауль Красс и его супруга Элен подарили им дом с пристройками, службами и участком земли, а также поля неподалеку от Прейза. Этот дар, по всей вероятности, и стал командорством Труа. Засвидетельствовали акт дарения Гуго, Годфруа, Пейн де Мондидье и еще два рыцаря — Ральф и Иоанн. Похоже, экспедиция тамплиеров увенчалась успехом.

Теперь лишь одно препятствие мешало Гуго де Пейну считать положение Ордена рыцарей Храма незыблемым. И он был намерен это препятствие устранить.

В конце 1128 года Гуго де Пейн возвратился из поездки по Северной Франции, Англии и Фландрии в родную Шампань. Здесь он наконец добился официального признания тамплиеров в качестве духовного ордена.

В январе 1129 года в городе Труа[35] состоялся церковный собор. Папа Гонорий II в соборе не участвовал. Он послал туда своего легата, кардинала-епископа Матфея Альбанского, который некогда был священником в Париже. В Труа прибыли также архиепископ Реймсский Рено де Мартинье и архиепископ Сансский Анри Санглиер. Среди присутствовавших было несколько аббатов, в том числе четверо цистерцианцев и среди них Бернар Клервоский, а также десять епископов и два «мэтра», то есть ученых-клирика, Обри из Реймса и Фуше.

Бернар Клервоский поддерживал тамплиеров, но желания присутствовать на соборе не выказывал, ссылаясь на жестокую лихорадку. Все же ему пришлось явиться в Труа. В 1128 году Бернар уже славился своей мудростью и набожностью, и его участие в соборе было крайне важно для тамплиеров. Он и после собора продолжал помогать ордену.

Гуго рассказал участникам собора, как и с какой целью он создал Орден рыцарей Храма. Он просил святых отцов дозволить членам ордена носить монашеское облачение, дабы видно было, что храмовники — это рыцари-монахи, и дать им устав, чтобы жили они, как подобает монахам. Посовещавшись, члены собора решили, что тамплиерам надлежит носить белое облачение, как это делали цистерцианцы. Они также вручили Гуго монашеский устав, написанный на латыни по образу и подобию уставов других духовных орденов.

Однако святые отцы оказались не готовы сочинить монашеский устав для людей, желавших посвятить себя главным образом сражениям, а не молитвам. Проявив благоразумие, они обратились за советом к мужам, которые знали толк в активной жизни, — прибывшим на собор Тибо, графу Шампани, племяннику и наследнику Гуго Шампаньского, и Вильгельму, графу Неверскому. Секретарь собора Матвей объяснил присутствие этих «невежд» тем обстоятельством, что они из любви к Истине внимательно изучили устав тамплиеров и исключили из него все, что представлялось им неразумным. «Именно поэтому они предстали перед собором»[36].

Латинский устав предусматривал удовлетворение потребностей рыцарей. В отличие от других монахов, которые употребляли в пищу рыбу и яйца, тамплиерам дозволялось трижды в неделю есть мясо. Переутомившийся рыцарь мог не подниматься среди ночи для молитвы. Устав также разрешал рыцарям иметь лошадей и слуг для ухода за ними.

Священники воспользовались случаем, чтобы решительно выступить против тогдашней моды. Вводился запрет на чересчур длинные волосы, туфли с длинными изогнутыми носами, излишне длинное и украшенное кружевами платье. По всей видимости, в те времена встретить на дороге щегольски одетого рыцаря было обычным явлением.

Благородное увлечение охотой с собаками и соколами было также поставлено под запрет — единственным исключением стала охота на львов, «поскольку он (лев) все время бродит в поисках жертвы, чтобы насытиться, и сила его направлена против всех, а потому и сила всех может быть направлена против него»[37]. Это положение устава показывает, что опасность для паломников исходила не только от разбойников в человеческом обличье. Впрочем, не исключено, что участники собора усматривали тут библейскую аналогию — лев терзает христолюбивых паломников.

Прочие разделы устава касаются правил поведения за трапезой, заботы о недужных братьях и других обычаев монашеской жизни; например, все имущество рыцарей становилось общим, им надлежало семь раз в день возносить молитвы и т. д. Поскольку никто не предполагал, что храмовники понимают латынь, им было велено просто повторять в нужное время «Отче наш».

В одном пункте собор не допустил никаких послаблений. Это касалось отношений с женщинами. Поскольку за рыцарями утвердилась репутация сердцеедов и волокит, регламентации этой сферы жизни были посвящены целых два раздела устава. Члену ордена не дозволялось целовать даже собственную мать или сестру. «Мы полагаем опасным для любого слуги церкви обращать чересчур много внимания на женские лица, а потому ни один брат не имеет права целовать вдову, или деву, или свою мать, или свою сестру, или подругу, или какую-либо другую женщину»[38]. Для большинства монастырей, где монахи большую часть времени проводили, не видя женщин и не ведая искушения, такой запрет был обычным делом. Однако в случае с тамплиерами у членов собора были определенные опасения: после жаркой схватки с сарацинами рыцарь Храма мог и позабыть, что, хотя грабить побежденных ему не возбраняется, насиловать их женщин уже нельзя.