Джейк Рэнсом и воющий сфинкс - Джеймс Роллинс

К тому же тетя Матильда полагала, что сегодня детей хорошо бы увезти из дома — на всякий случай. Ну и чтобы под ногами не мешались — у нее была запланирована уборка, а также приезд людей из страховой компании — оценить ущерб. Полиция продолжала держать дом под неусыпным наблюдением.

Поэтому с первым лучом солнца все отправились на станцию и сели на идущий в Нью-Йорк поезд. И вот два часа спустя «таункар» степенно подкатился к центральному входу в Музей естественной истории. Каменные ступени поднимались к внушительной колоннаде. Громадное здание выглядело как настоящий храм — ведь оно и вправду было храмом науки. Джейк провел здесь несчетные часы, переходя из зала в зал и с благоговением изучая сонмища экспонатов.

Открыв дверь машины, он почувствовал, как заколотилось сердце.

И посмотрел на Кэди. Ее глаза сияли. Похоже, сестру охватили те же чувства. Вчерашнее напряжение не только не спало, но даже усилилось. Джейк выбрался из автомобиля. Его обуревало желание броситься к экспозиции и начать поиски.

— Ну же, — поторопил он остальных и перекинул за спину рюкзак.

На всякий случай он оделся как для путешествия — туристские высокие ботинки, широкие штаны, жилетка со множеством карманов. В карманы он распихал все необходимое для возвращения в Пангею.

Кэди также оделась по-походному: джинсы, футболка, сверху свободная рубашка. На ногах красовались сапоги — правда, с такими каблучищами, что впору выходить на подиум, а не на тропинку в джунглях. На поясе у сестрицы болталась гламурная сумочка от Луи Вуитона.

Девушка подошла к багажнику и извлекла оттуда свою сумку — розовую и длинную, как ствол пулемета. В странном тубусе Кэди носила шпагу.

Дядюшка Эдвард с неудовольствием следил за ее перемещениями. Уперев руки в боки, он сурово сказал:

— Ваше упрямство безгранично, юная леди. Силы небесные! Зачем вам только понадобилось брать с собой этот несообразный предмет?

Кэди невозмутимо закинула сумку на плечо.

— Мне просто нужно купить новую шпагу. А в Северном Хэмпшире они не продаются! Вот я и взяла с собой старый — сравнить вес, баланс и все такое.

— Однако вашему клинку не более трех месяцев!

— Вот именно. Самое время купить новый.

Эдвард лишь покачал головой — сдаюсь, мол. Морган наблюдал за разговором, сложив руки на груди. Прищуренные глаза глядели с подозрением.

— Ну что ж, пойдемте, — сказал дядюшка Эдвард.

Они плечом к плечу поднимались по ступеням.

Над входом висело огромное полотнище с названием выставки. Золотая маска Тутанхамона мрачно созерцала Великую пирамиду Хеопса. До открытия экспозиции оставалось еще два дня.

Из дверей навстречу им выкатился человечек в коричневом жилете и высоких ботинках, приветственно помахал рукой и широко улыбнулся. Встрепанные седые бакенбарды торчали в стороны, как крылышки диковинной птицы. На носу сидели круглые очки. Джейку он живо напомнил постаревшего Теодора Рузвельта.

— Как поживаешь, старина? — И человечек заключил Эдварда в объятия. — Давненько я не слышал твоего английского акцента! Сколько уже? Лет десять, не меньше?

— Тридцать, — мягко поправил его Эдвард.

На лице дяди обычное суровое выражение уступило место мальчишеской радости.

— Двадцать пятая встреча однополчан — как сейчас помню…

И Эдвард повернулся к своим спутникам, представляя каждого. Последними он назвал имена Кэди и Джейка:

— А это Джейкоб и Катерина Рэнсом.

Человечек изумленно распахнул глаза:

— Батюшки светы, да это никак правнуки Барта Боевого Топора!

— Ты не ошибся, мой друг!

Джейк осторожно поинтересовался:

— Барт Боевой Топор?

Эдвард кивнул:

— Ну да. Твой прадед, Бартоломью, получил это прозвище во время кампании в Африке. Он не расставался с топориком, знаешь ли.

О тех давних событиях Джейку приходилось слышать множество историй, но топор в них не фигурировал…

Эдвард добродушно хлопнул друга по плечу:

— Позвольте вам представить профессора Генри Климана. Ведущий египтолог. До сих пор не чурается ездить в экспедиции и проводит на раскопках большую часть времени. Похоже, старине Генри полюбилась пустыня: война окончилась, а он все роется в песке!

Профессор шутливо отмахнулся:

— Ну, будет тебе, дружище! Прошу пожаловать внутрь. Какая, однако, жаркая погода — а я и так натерпелся в Египте, прошу-прошу…

И господин Климан повел их по обширному вестибюлю, через ротонду, мимо здоровенного скелета барозавра.

— Египетская экспозиция — на пятом этаже, так что будем карабкаться вверх по лестнице, друзья мои, — говорил, быстро шагая, профессор. — Музей открывается для посетителей только через два часа, а я хотел бы уделить вам как можно больше времени и показать все примечательные экспонаты лично. Должен похвастаться: в нашем распоряжении — находки, относящиеся к самым древним династиям! Инкрустированные драгоценностями скарабеи, саркофаги!.. Но гвоздь экспозиции — гробница, обнаруженная лишь в прошлом году. Ее со множеством предосторожностей разобрали и перевезли сюда — на месте, где велись раскопки, должна пройти скоростная магистраль, и мы хотели сохранить такое сокровище! Она уже собрана и представлена здесь в первозданном виде, пойдемте, ручаюсь, вы не видели ничего подобного!

Джейк едва сдерживался — ему так и хотелось поторопить дядиного друга. Поэтому он перешел прямо к делу:

— Профессор, скажите, а у вас, случайно, анкхов в экспозиции не найдется?

— Анкхов?.. Да у нас их, мой юный друг, десятки! На любой вкус — изваянные из камня, отлитые из золота, с инкрустациями и без!

Нетерпеливое возбуждение Джейка, должно быть, передалось и профессору, потому что тот положил руку на плечо своего собеседника и воскликнул:

— Но, признаться, подлинным чудом, увенчавшим наши усилия, стал экспонат, попавший к нам в руки лишь сегодня! Фантастически любопытная мумия! Таковых мне еще не приходилось видеть — а я, позвольте вам сказать, повидал многое!..

Джейк вежливо покивал — по правде говоря, его гораздо больше интересовал анкх. Ему предстояло найти такой же знак, как на отцовских часах. Часы висели у него на шее. И тикали, тикали, словно подгоняя Джейка.

Добравшись до пятого этажа, Генри взмахнул рукой:

— Ну что ж, мы на месте! Прошу за мной!

Профессор подвел их к высоким запертым дверям, отгороженным от остального зала бархатным красным шнуром. Они обошли стойки, на которых висел шнур, и Генри отпер двери своим ключом. Пропустив их вперед, профессор тщательно прикрыл за собой створки.