Поцелуй во времени - Алекс Флинн

— И как их только моль не съела и крысы не разодрали? — удивился Трэвис.

— Если мы видели спящих лошадей, наверное, и остальная живность тоже уснула. И моль, и крысы.

В десятой по счету комнате, завешанной платьями, Трэвис не выдержал.

— Я с ума сойдут от этих тряпок. Поищем, где у них тут арсенал.

Арсенал, скорее всего, находился внизу. Может, и в подвале. Мы вышли из комнаты, и тут я заметил приоткрытую дверь, а за ней — винтовую лесенку, идущую вверх. Может, она вела в башню, которую я увидел, когда мы подходили к замку.

— Меня что-то тянет подняться по этой лестнице, — сказал я Трэвису и, не дожидаясь его возражений, зашагал по ступенькам.

Узкая лестница сделала не один виток, прежде чем мы достигли маленькой квадратной площадки перед дверью. Дверь была закрыта, но не на замок. Открыв ее, я увидел пустую комнату с каменными стенами. На полу спала девушка.

Такой потрясающе красивой девчонки я еще не встречал ни разу.

Я смотрел на нее. Таких, как она, я еще не видел, а я ведь из Майами, где красота — свойство наследственное. Но эта девчонка была не просто красивой. Она была совершенной. Просто нереальное совершенство, какое встретишь... ну разве что у кукол Барби. У Мерилл была одна такая.

Понимаете, я хочу сказать, что эта девчонка...

— Клевая цыпочка, — резюмировал добравшийся наверх Трэвис.

Я был с ним согласен. Она лежала на полу, разметав золотистые кудри, будто их специально причесали для какой-нибудь фотосессии. Даже длинное старинное платье не могло скрыть совершенства ее фигуры. Девчонка была выше почти всех прочих спящих; худенькая в тех местах, где это надо, и с большими...

— Что, запал на нее? — прервал мои размышления Трэвис.

Он был прав. Особенно на верхнюю часть ее платья. Меня жутко тянуло дотронуться до нее, но я знал, что этого нельзя делать, поскольку она спит.

Но еще сильнее, чем фигура, меня потрясло ее лицо.

Ее кожа была молочного цвета, куда добавили чуть-чуть клубничного сиропа. Глаза девчонки были закрыты, но я не сомневался — они у нее огромные, а длинные ресницы наверняка загибаются кверху.

А ее губы... Пухлые, розовые и немного влажные.

Глядя на нее, я подумал об Амбер. Нет, я не о том, что эта незнакомка была похожа на Амбер. Ни капельки. Амбер красивая, но в обычном, человеческом смысле. А в сравнении с этой девчонкой... Амбер не красивее начинки для пирожков с ливером.

Не знаю почему, но я чувствовал: и характером эта девчонка не похожа на Амбер. Такая не променяет тебя на другого парня, у которого крутая тачка.

— Ты чего, уже втрескался? — спросил Трэвис. — Смотришь на нее как последний идиот.

Так оно и было. Глупо, но это так.

— Слушай, раз она тебе так нравится, не теряйся, — предложил Трэвис, глядя на девчонку. — Потрогай ее в разных интересных местах.

— Это нечестно.

— Но твои мысли все равно вертятся вокруг этого.

— А вот и не вертятся, — соврал я. — Такое делать нельзя.

— Откуда берутся все эти «можно» и «нельзя»? — усмехнулся прагматичный Трэвис. — А нарушать правила тура можно? Врать Минди можно? Влезать в чужой замок без приглашения тоже можно?

— Это разные понятия.

Я продолжал смотреть на спящую девчонку. Просто не мог оторвать от нее глаз.

— Смелее, благородный рыцарь, — засмеялся Трэвис. — Погладь ее хотя бы по щеке.

Мне действительно хотелось до нее дотронуться. Я наклонился, мечтая, чтобы она проснулась.

Девчонка не просыпалась. Я потрогал золотистый локон.

Ее волосы были очень мягкими. Неправдоподобно мягкими. Я несколько раз провел по ним пальцами. Девчонка мотнула головой. Может, ей это понравилось, хотя вряд ли. Она спала и ни о чем не подозревала.

— Смелее, недотепа! Она ничего не чувствует.

— Она и не может чувствовать. Она спит, как и все в замке.

— Ну так что ж ты ограничиваешься волосами? У нее есть места поинтереснее.

Дело не в том, что я подчинялся словам Трэвиса. Мне самому этого хотелось. Я еще раз провел ей по волосам, и моя рука сама собой перекочевала на ее лицо.

Такое ощущение, что я гладил лепесток розы. Мои пальцы скользили по ее щеке, добрались до губ. Губы слегка раскрылись. И вдруг мне захотелось ее поцеловать. Ну полный идиотизм: еще десять минут назад все мои мысли были заняты Амбер, а теперь мне отчаянно хотелось поцеловать иностранную девчонку, валяющуюся в летаргическом сне.

— Да не в щеку, кретин! — поморщился Трэвис. — Отойди. Дай, покажу, как это делается.

— Нет!

Только не думайте, что я такой благородный и не смею воспользоваться подвернувшейся возможностью. В этой девчонке было что-то особенное, и это не позволяло мне вести себя с ней как с обыкновенной спящей телкой.

А может, она — принцесса?

Я встал.

— Слушай, я хочу ее поцеловать, но не в твоем присутствии. Сходи вниз, в тронный зал. Ты же собирался спереть короны. А мы с принцессой побудем наедине.

— Ты серьезно?

— Конечно.

Потом я найду нужные аргументы и заставлю его положить короны на место. Но сейчас мне нужно, чтобы он отсюда убрался.

— Дай мне десять минут.

— Ладно. Через десять минут я вернусь.

Трэвис шагнул к двери и вдруг остановился.

— Но это, в общем-то, и не воровство. Они же все равно не проснутся. Зачем им короны?

У меня были другие соображения на сей счет, но сейчас мне хотелось только одного: чтобы Трэвис поскорее ушел. И потому я сказал:

— Конечно, не воровство.

— Приятных поцелуев. До скорого!

Он пошлепал вниз, а я остался наедине со спящей девчонкой. Я гладил ей волосы, щеки и радовался, что под ухом не хихикает Трэвис. Ему еда и сон заменяют всех девчонок. Она тихо вздыхала во сне. Ну до чего же она красивая! Конечно, лучше бы она сейчас проснулась. Я бы тогда мог заговорить с ней. Или нет. Пусть лучше спит. Еще неизвестно, как она отнеслась бы ко мне, если бы проснулась.

Мне вдруг вспомнилась сказка о Белоснежке.

Моя сестра обожала эту сказку. Когда я был помладше, я, естественно, считал «Белоснежку» девчоночьей чушью и не смотрел. А Мерилл крутила этот диск, наверное, тысячу раз. Иногда в моем присутствии, и я, сам того не желая, назубок выучил содержание сказки про принцессу, съевшую отравленное яблоко.

Все подумали, что принцесса умерла. Ее положили в хрустальный гроб. Но потом явился принц и поцеловал ее. Принцесса воскресла, они с принцем поженились и жили счастливо.