Формула добра - Михаил Самарский

Так что, новички, возьмите на заметку – мы не подведём!

О благородстве моей породы и великолепных качествах лабрадоров рассказывать, конечно, приятно. Но спустимся с небес на землю. Некоторым людям глубоко плевать на все эти качества и титулы. Будь ты хоть королевских кровей, могут взять тебя и запросто продать, например, за… Ладно, слушайте, что произошло.

Забрели мы с Полиной Фотеевной как-то в подвал пятиэтажки. Ну, вы же понимаете, что не я её туда завёл, а она потребовала, чтобы я проводил её в это треклятое подземелье. Я сразу догадался: у её товарищей в том месте намечался какой-то «корпоративчик». Спустились мы вниз, под потолком висит тусклая лампочка, посреди подвала стоят вверх дном какие-то ящики, а на них бутылки и закуска – селёдка, консервные банки, огурцы, помидоры и всякая другая всячина. Стакан, правда, на всю компанию один. Они, недолго думая, начали праздновать. Я смотрю на Полину Фотеевну и думаю: «Дорогая моя старушка, ты бы не увлекалась, как же я тебя буду вытаскивать из этого бункера?» А ей хоть бы хны. Один стаканчик пропустила, потом второй, третий. Стали петь. Орут кто в лес, кто по дрова. По-моему, даже одновременно три разных песни пели. У меня от такого хора даже голова разболелась. Но что делать, прилёг у ног своей бабушки и пытаюсь дремать.

И вот тут началось самое интересное. Вдруг один подвыпивший бородач говорит моей подопечной:

– Полька, вот скажи мне, пожалуйста, а на фига ты везде за собой эту псину таскаешь? Ты же…

– Как это «на фига»? – перебил другой мужчина. – Это же поводырь…

– Не у тебя спрашиваю! – возмутился бородач. – Не перебивай меня. Полька, так что? Ты же сама раньше ходила с палочкой, и ничего. На фиг тебе эта собака?

Полина Фотеевна откашлялась в кулак, произнесла шёпотом какое-то непонятное слово и говорит:

– А тебе какая разница? Он что, тебе помешал? Или закуску твою сожрал? Чего тебе надо?

– Да нет, не помешал, – стушевался бородач, – просто интересуюсь. Зачем она тебе? Это же лишние проблемы, её кормить надо, ухаживать, ну и всё такое.

– Не переживай, – махнула рукой Полина Фотеевна, – всё нормально. Я справляюсь.

«Это ты, Полина Фотеевна, – думаю, – конечно, привираешь. Справляешься плохо, но что нужно этому человеку? Для чего он затеял этот странный разговор? Что-то мне такой оборот не нравится…»

И я не ошибся. После очередной порции спиртного бородач вдруг громко говорит:

– Польк, а продай мне своего кобеля!

– Ты чё, Гриня, с дуба рухнул? – фыркнула моя подопечная.

«Вот молодец старушка!» – мелькнуло у меня в голове, но тут же я разочаровался.

– Это же не моя собака! – говорит Полина Фотеевна.

– Как не твоя? – Гриша аж от удивления поперхнулся. – А чья же? Ты ведь с ней всё время тусуешься?

«Вот негодяй! Это ж надо такое словечко придумать – «тусуешься»! Тоже мне, тусовщика нашёл. Надеть бы на тебя мою шлейку, посмотрел бы я, как бы ты тусовался!»

– Он меня тока обслуживает.. ик.. эта… ик… ну, типа провожает меня, лужи обходит, столбы всякие, – поясняет захмелевшая старушка, – понял?

– Ни фига не понял, – замотал головой Гришка. – Я понимаю, что обслуживает…

«Представляете, как обидно слышать о себе такие рассуждения – я обслуживаю! Нашли официанта».

– …я спрашиваю, – продолжает мужчина, – собака чья? Кто ейный хозяин? Не ты, что ли?

– Я, – кивает Полина Фотеевна. – А кто же ещё?

– Ты чего мне голову морочишь, – возмущается Григорий, – то моя, то не моя. Ты что? Чья это собака? Говори уже!

– А ты не ори на меня, – прикрикнула Полина Фотеевна. – Ты чего разорался? А то щас как натравлю на тебя Трисона, он мигом тебе мозги вправит. Ты знаешь, какой он жестокий? Ты не смотри, что он мирно дремлет, он тебе вмиг задницу надерёт.

«Ну, ты даёшь, Полина Фотеевна! Ты чего ж это такое о поводыре рассказываешь?»

– Да ладно заливать, – не поверил Гриша. – Знаю я этих лабрадоров. Они мирные.

– Мирные до поры до времени, – возразила старушка. – Недавно мой Трисон нашего дворника так потрепал, что того на «Скорой» увезли.

«Ужас какой! Так врать! Так врать!»

– И за что же он его потрепал? – удивился молчавший до этого мужчина.

– Грубить стал! – уверенно отвечает Полина Фотеевна.

– И что?

– А то! – старушка цокнула языком. – Я предупредила. Тот не понял, давай дальше меня оскорблять, ну я и говорю: «Трисон, фас!» И всё. Теперь этот грубиян в больнице. Не веришь? Спроси у Николая. Они с нашим дворником соседи.

Николай, дремавший здесь же, у ящиков, приподнял голову и испуганно спросил:

– Что? Что случилось?

Все рассмеялись. А Гриша спросил:

– Коль, это правда, что вашего дворника в больницу увезли?

– Правда, – кивнул, потирая глаза, Николай. – А чё? Вы хотели его позвать к нам? Так он же не пьёт! У него… это…

– Да никто его не собирается звать, – перебил Григорий, – ты скажи, и сильно он его?

– Ну, так прилично! – отвечает Николай.

«Ничего не могу понять! Сговорились они, что ли, с Полиной Фотеевной. Что несут? Народ и правда подумает, что я людоед какой-то. Что же это такое происходит?»

– Вот собака! – присвистнул Григорий. – Так он же, получается, опасный.

– Да нет, – замахал руками Николай, – никакой он неопасный. Просто Игнатьич по своей дворничьей привычке наехал на него, ну а тот сразу в морду.

– Он что, морду ему поранил? – открыл рот Гришка.

– Угу, в кровь! – подтвердил Николай.

«Послушайте, о ком они говорят? Я ничего не могу понять. Какая морда? Какая кровь? Что они болтают?»

– Его надо на цепи держать, – возмущённо произнёс Григорий, – а он по улице ходит.

– Да он вообще-то добрый, он… – улыбнулся Николай.

– Да что же это за доброта такая? – перебил Григорий. – Зверюга.

– Да ладно тебе, с кем не бывает, – махнул рукой Николай. – Ему нельзя больше трёх стопок наливать, понимаешь.

– А он что, ещё и водку пьёт? – вытаращил глаза Григорий.

– Немного, – кивнул Николай, – по чуть-чуть, он знает свои заскоки, потому больше трёх не пьёт. Но иногда проскакивает…

Гриша с опаской посмотрел на меня и спрашивает:

– А вы сегодня ему не наливали?

«По-моему, эти ребята говорят о разном и на разных языках!»

– Не! – говорит Николай. – Сегодня он как стёклышко.

– Ну и дела у вас, – покачал головой Григорий. – Но я бы всё равно надел на него намордник. Так, на всякий случай.