Мастер по нечисти - Алексей Буцайло

– Во как? – Валдай посмотрел на Арсентия. – А чего же ушел?

– Надо было, вот и ушел, – отрезал Арсентий, а потом встал и повернулся к лесу. – Пойду вещи наши подберу.

– Да это и до утра подождет, – посмотрел на товарища Родион. – Зачем в темноте бродить?

Арсентий ничего не ответил, пошел в ту сторону, откуда они до этого появились. При этом двигался он как опытный охотник – или как призрак – ни одна ветка не хрустнула под ногой. И, судя по всему, неплохо видел в мерцающем свете звезд.

– Чего это он? – спросил Валдай, когда Арсентий скрылся в тени деревьев.

– Не любит прошлое ворошить, – отмахнулся Родион. – Никто просто так из дружины в монастырь не уходит, у каждого своя история. Он свою боль еще не до конца пережил.

– И что, совсем не боится вот так по лесу бродить? Один? Ночью?

– Мне порою кажется, что он вообще ничего не боится.

– Опасное это дело, – подумав, ответил Валдай. – Те, кто страха не ведают, прежде других в бою погибают. Потому что все время голову в пламя пихают.

Родион тоже немного помолчал, словно обдумывая слова десятника.

– Наши братья, друг Валдай, вообще подолгу не живут. Чтобы долго жить, надо в обычный монастырь идти, грядки вскапывать и молиться. А мы воинами были, ими и остаемся. Только раньше с людьми воевали, а теперь, – он показал на деревья в той стороне, куда ушла неупокойница, – вот с такими вот тварями.

– Опять тебя на красивые речи потянуло? – Арсентий вышел из темноты так неожиданно, что Валдай вновь чуть не вскрикнул от испуга. Подойдя к костру, рыжебородый кинул на землю два дорожных мешка и два потертых плаща. – Спали бы оба, завтра не один десяток верст придется прошагать.

– И то верно! – Старший послушник лег рядом с древесным стволом, на котором они сидели перед костром, завернулся в один из плащей.

– Родион, береза! – произнес Арсентий, глядя на товарища с недовольством.

– Спасибо! Не заметил! – Родион поднялся, переложил свой плащ чуть в сторону, вновь улегся.

– А что такое с березой? – удивился Валдай.

– Примета такая, верная. Ни один мастер по нечисти не ляжет спать рядом с березой, – пояснил Родион. – На следующей охоте не повезет.

– Странные вы все-таки, мастера! – произнес десятник, обустраиваясь как можно ближе к огню. – Ловили эту вон неупокойницу, ловили. А потом отпустили почти без споров.

– Так ты же сам попросил за нее, – засмеялся Родион, приподняв голову. А потом добавил уже серьезно: – Незачем было ее дальше держать в плену. Она правда больше не будет, для нечисти данное слово – закон. А мы, братец, не палачи. Мы охотники.

Арсентий, присевший возле огня, достал из сумки какой-то продолговатый предмет, завернутый в мягкую тряпочку. Развернул, вынул деревянную свирель, подул в нее.

Валдай хотел было спросить, с чего это вдруг послушник решил в ночи веселье затеять, но Арсентий уже поднес свирель к губам. Прикрыл глаза и заиграл тихую медленную мелодию, пронзительную и чарующую, наполненную глубокой скорбью. В прозрачной тишине ночи она, казалось, взмывала к самим звездам, с любопытством смотревшим с неба на троих мужчин на поляне.

* * *

Кзакату следующего дня они уже подъезжали к воротам Полоцка. Валдай настоял, чтобы, несмотря на его любовь к лесу, они чуть срезали и вышли на шлях. Там, на постоялом дворе, он сторговал у барышника трех смирных коньков – для боя он бы их не взял, но ехать на таких намного удобнее, чем на резвых и порывистых.

Послушники сперва пытались отказываться, мол, не хотят быть у него в долгу. Но он отказа не принял – несмотря на то что по-прежнему испытывал к странным спутникам настороженный холодок, но и чувствовал благодарность за избавление от чудища. Они все-таки вскоре согласились и взлетели в седла, привычным движением подоткнув рясы за пояс. Конями оба правили очень умело, а по их степной посадке – чуть свесившись влево – опытный глаз враз бы опознал дружинников из восточных княжеств.

Незадолго до ворот Арсентий и Родион остановились. Расстегнули поясные ремни с ножнами, тщательно замотали мечи в плащи, убрали под седла – так, что и не видно особо, и достать можно, не мешкая. Теперь узнать в них воинов можно было бы только по осанке и уверенным движениям, а так – монахи монахами, каких на Руси множество. Валдаю это не особенно понравилось, он привык, что если люди прячут мечи, то и мысли у них должны быть недобрыми. Но вновь ничего не сказал – со своим уставом, как известно, в чужой монастырь не лезут. Особенно в монастырь таких матерых мастеров по нечисти.

– Здоров, Валдай! – махнул от ворот знакомый по дружине парень в кольчуге и шлеме. – Как съездил?

– Хорошо съездил, – ответил Валдай, не собиравшийся вдаваться в подробности похода. А как только въехали в город, посмотрел на послушников. – Ну что, бывайте, что ли, мастера по нечисти!

– И тебе всего доброго, друг Валдай! – ответил Родион за обоих. – Часом не подскажешь постоялый двор неподалеку? Чтобы втридорога не драли, а то мы не особо при деньге.

О своем ответе Валдай потом пожалел не раз. Но в тот момент иначе поступить не смог. Помявшись пару мгновений, он предложил:

– Не надо вам на постоялый двор. У меня остановитесь, места хватит.

– А твои не будут против? Поди, не один же живешь?

– Не один, но против не будут. Жена гостей любит. Только вот что, – он вновь замялся, – не надо ей рассказывать про то, что ночью было. И что вы по нечисти мастера, тоже лучше не стоит. Послушники и послушники, лады?

– Лады, – согласился Родион. Арсентий, по своей привычке, просто молча кивнул.

К дому, не очень большому, но стоявшему неподалеку от высокого холма, с вершины которого на город смотрел княжий кремль, они подъехали, когда солнце почти скрылось. Не желая особенно шуметь, Валдай тихонько отворил ворота, шикнул на сидевшего на цепи волкодава Парфена, чтобы тот не залаял. Махнул рукой послушникам, показывая, чтобы следовали за ним. Втроем они завели лошадей в конюшню, набросали в ясли свежего сена, пахнувшего полем и летом. Потом так же тихо направились к дому.

– Валдай, ты? – В дверях со свечой в руке стояла молодая женщина в нижней рубахе, поверх которой на плечи был наброшен длинный платок. – А мы уж решили, что до завтра не вернешься.

– А я вот вернулся! – Десятник подхватил жену и крепко обнял. Поставил на ноги и взглянул чуть строже, хотя и с любовью в глазах. – У нас гости, Миланья. На стол накрой.

Она ойкнула и тут же скрылась в темноте дома. Чтобы больше не ставить хозяйку в неловкое положение, послушники долго отряхивали сапоги и полы ряс от дорожной пыли, Валдай стоял рядом, глядя на то, как в доме загораются свечи. А когда они прошли в горницу, Миланья успела не только надеть платье и повязать на голову косынку, но уже копошилась возле печи, грея ужин.